Анджей Дыбчак - Гугара

Гугара
Название: Гугара
Автор:
Жанры: Зарубежная публицистика | Книги о путешествиях
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2018
О чем книга "Гугара"

Анджей Дыбчак – польский этнолог, путешественник, кинематографист, писатель. Неоднократно посещал Росийскую Федерацию. В 2004 году он оказался на севере Красноярского края, после чего написал книгу-репортаж «Гугара», рассказывающую о его встрече с миром эвенков, бывших социалистических оленеводов. Потом он вместе с Яцеком Нагловским снял документальный фильм с тем же названием. Фильм получил награды на многих фестивалях, а сама книга – престижную в Польше литературную премию Фонда им. Косцельских. «Гугара» – это литература неторопливого факта и репортаж о нескольких днях, проведенных на Севере накануне осени.

Бесплатно читать онлайн Гугара


Andrzej Dybczak

Gugara


Перевод с польского Юрия Чайникова



Книга издана при поддержке Польского культурного центра в Москве



This publication has been supported by the ©POLAND Translation Program


– Ты хоть знаешь, кто лучший в мире исполнитель? – спросил Дмитрий Николаевич, оторвал взгляд от очага и посмотрел на меня искоса. Остальные члены семьи удобно расположились в полумраке, лишь слегка разгоняемом всполохами тусклого пламени.

– Ну и кто же?

– Лучше всех – Тото Кутуньо, – заявил он.

– Это точно… Тото – лучший, – поспешила подтвердить Татьяна, поглаживая кончик своей тоненькой косички.

– Вроде что-то слышал.

– Итальянец… – объявила она торжественно и аккуратно подложила щепку в огонь. На секунду сделалось светлее, котелок над огнем отбросил громадную тень на брезентовую стену чума, а из темноты сверкнули черные глазищи.

– Султан, зараза, чего лезешь?! – крикнула Татьяна. – Пшел вон! Что за собака. А ты чего сидишь? Выгони его! Неровен час на меня бросится.

Дмитрий что-то энергично несколько раз повторил, и мохнатая башка исчезла в щели под чумом. Послышалось рычание, которое наверняка не обошлось без демонстрации крупных желтых клыков. А что поделаешь: под конец лета даже собаки по вечерам мерзнут. Внутри чума не так уж и просторно: пространства, может, с комнатку в современном городском панельном доме. Воткнутые по кругу длинные жерди сходились высоко над нашими головами и торчали пучком из широкого отверстия, через которое шел дым.

Когда я впервые вошел в чум (дело было днем), внутри было светло, а пол, застеленный густыми ветками лиственницы, зеленел как свежесорванный салат. Хотелось лечь и не вставать. Мне тогда, чтобы пробраться к специальному гостевому месту, пришлось обойти очаг, пригибаясь под составленными в пирамиду деревянными шестами, поддерживавшими плотную грубую ткань. Собаки взапуски перебрехивались друг с другом. А мы сидели и делали два дела, прекратить которые выше человеческих сил: курили и смотрели, не отрывая взгляда, на огонь. Упершись подбородком в колено, Татьяна выпускала клубы дыма через дряблые губы. В своей черной вязаной шапочке и зеленом свитере она выглядела как домовой. Дмитрий, тоже весь в белых клубах табачного дыма, щурил глаза. По сравнению с их канскими «примами» мои «тройки» – суперлайт. Впрочем, у «примы», кроме крепости, были и другие положительные стороны. Цена – шесть рублей за пачку, вкус – специфический, да и остававшиеся бычки тоже шли в дело – на самокрутки. Вот и теперь, обжигая губы, докурили до последней возможности держать пальцами, погасили и поместили в уже до половины заполненную бычками бутылку из-под кетчупа. На черный день.

– А что сделаешь, иногда сидим в тайге совсем без курева, – пояснила Татьяна.

– Да… Жизнь… – добавил Дмитрий. – Когда колхоз был, сигареты привозили аж вертолетами. Человек мог покурить сигаретку до половины и бросить. Можешь себе такое представить?

– Во житуха была… и по двенадцать чумов иногда на стойбище ставили. Весело было, – предалась воспоминаниям его жена.

– Ну а перестройка пришла – всё и распалось. Пришел Горбачёв… – начал было Дмитрий.

– Ты чего городишь? – возмутилась Татьяна – Какой еще Грачёв?

– Горбачёв! – подсказал я.

– Аа, этот, – дошло до нее. – Как будто нормально нельзя сказать, – добавила уже тише, себе под нос, и отвела взгляд.

Глуховата была, и иногда в разговоре с ней приходилось повышать голос.

– Вот я и говорю, Горбачёв, – продолжал хозяин. – Ведь я правильно всё говорю, Андже? Разве нет? Потом был Ельцин. Только пьяница, говорят, был такой, что страх. – Дмитрий на минуту задумался. – Не то что Суворов.

– Какой еще Суворов? – удивился я.

– Суворов, – повторил он, – да только и он ничто по сравнению с Александром Македонским.

– Факт.

Дмитрий обернул ко мне свое посеченное морщинами сияющее лицо.

– А самое важное, – подчеркнул он выразительным жестом пальца, – Македон одолел даже Спартака.

Татьяна слегка отвлеклась, потеряла нить разговора, и теперь хлопотала по хозяйству, перебирая утварь. Всё делала не сходя с места. Кухонное пространство было на расстоянии вытянутой руки, с левой от входа стороны. А само хозяйство состояло из большого, обтянутого коричневым дерматином чемодана, помещавшем в себе и буфет, и шкафчики и ящички. Внутренняя сторона откинутой крышки была обклеена вырезками из цветных журналов. Среди них – портрет губернатора Эвенкийского Автономного округа, обелиск на озере Виви, обозначавший географический центр России, и пожелтевшие от времени рецепты из когда-то популярной «Хозяйки чума».

– Андже, это хорошо, что ты приехал, при тебе он хоть разговорился, точно двадцати летний. Просто приятно послушать, – сказала она, наполнила из канистры чайник водой и повесила его над огнем.

Дмитрий отмахнулся.

– Точно, точно. Вот уйдем в тайгу, и наступит молчание, двух слов от него за день не добьешься. Живи тут одна в лесу с таким бирюком.

Всё это слушал ее муж, сокрушаясь и поддакивая.

– Максима надо позвать, чай пить будем, – напомнил он.

В этот момент полог, прикрывающий вход, откинулся, и в нем оказался легкий на помине Максим вместе с Никитой.

– Дорова Байе, – поздоровались они.

– О, вот и Никита попьет с нами, – обрадовалась Татьяна, а тот охотно согласился.

Мы сели полукругом, в центре которого был маленький деревянный столик, вроде тех, на которых в заграничных фильмах приносят завтрак в постель. Хозяйка подала лепешку, открыла консервы, разлила чай по кружкам. Каждый по очереди макал свой кусок в банку с маслом и закусывал консервами.

– Ну и как? – спросил набитым ртом Никита. – Когда едем в деревню?

– А как ехать-то? – тихо, даже не взглянув на него, спросил Дмитрий.

Никита почесал голову.

– Так эта… можно как в прошлом году – плоты собьем и поплывем, – и вперил испытующий взгляд в лицо хозяина, точно ждал одобрения. Но тот лишь покачал головой.

– Коля велел подождать его.

В километре отсюда лениво текла река, а в сорока километрах по ее течению была деревушка.

Никита отхлебнул из кружки.

– Еды мало, – заметила Татьяна.

Нужна была лодка, причем побольше, чем та, на которой Коля пару дней назад привез меня сюда. Лодки были у русских в деревне, так что оставалось только надеяться, что в ближайшие несколько дней он договорится с кем-нибудь о лодке, с начальником по фамилии Хейкури или еще у кого-то одолжит.

Начальник получил недавно от администрации новый «Меркурий» для того, чтобы людей возить по грибы, по ягоды, но те ли это люди, чтоб их возить? Паспорта нет, прописки тоже нет, зато есть огромная охота в деревеньку попасть. Туда уже почти все перебрались, а даже если и не переезжать с концами – хотя бы пару раз в году там побывать, чтобы оторваться по полной.


С этой книгой читают
В книге норвежского историка Пера Хогселиуса исследуется, как экспорт советского природного газа привел к энергетической зависимости Западной Европы от СССР. Показано, что интересы бизнеса, политиков и населения Западной Европы, а также потребность СССР в экспортных доходах позволили, несмотря на продолжающуюся холодную войну и активное противодействие США, создать систему газопроводов, обеспечивающую поставки «красного газа». На эту систему не п
Что общего между прогулкой, плетением, наблюдением, пением, рассказыванием историй, рисованием и письмом? Ответ заключается в том, что все эти процессы протекают вдоль линий. В этой необычной книге британский антрополог Тим Ингольд представляет себе мир, в котором всё и вся состоит из переплетенных или взаимосвязанных линий, и закладывает основы новой дисциплины: сравнительной антропологии линии. Исследование Ингольда ведет читателей от музыки Др
Шестидесятые годы в Америке – время рок-н-ролла, антивоенных протестов, массовых выступлений молодёжи, время переоценки всех «исконно американских» ценностей. Это время, когда дала о себе знать ранее загнанная в подполье традиция американских левых.Эта книга рассказывает про так называемых «Уэзерменов» («Синоптиков») – наиболее радикальную группу тогдашних левых в США.Если их сверстники участвовали в движении хиппи, выходили на марши протеста и к
В этой книге вся офисная банда воссоединяется спустя почти десять лет, чтобы поделиться своими любимыми нерассказанными историями, поделиться секретами и рассказать, как маленькое шоу, едва пережившее свой первый сезон, стало самым популярным сериалом во вселенной. Книга «Офис: за кадром любимого сериала» идеальный компаньон для фанатов, которая приоткроет завесу над всем тем абсурдом, гениальностью, любовью, страстью и невероятным везением, кото
«Спас – Пасхальная мистерия». Сборник рассказов и стихотворений, отражающих мистерию веры. О вере, надежде, любви и о том, как же услышать шепот Бога. Для тех, у кого душа не зачерствела.
Книга написана на основе воспоминаний студенческих лет и посвящена Денисовой Ирине Викторовне – человеку, с которым мы вместе изучали физику, память об этом живет во мне до сих пор. Возможно, это поможет нынешним школьникам и студентам перестать видеть физику как какую-то заунывную дисциплину и они поймут, что можно учить физику и улыбаться. Хочу выразить благодарность учителям Барановой Л. Ф., Щевелевой Г. В., преподавателям Закуренову В. М., Го
Эта книга охватывает период чуть больший, чем два века совместной польской и литвинской истории, течение которого федеративное «государство двух народов», как его называли,прошло период от могущества и авторитета до полного упадка, превращения в «проходной двор Европы» и, наконец, раздела между соседними монархиями.
Книга «На изломе судьбы» раскрывает образы, в которые поэт вложил свои душу и сердце: это любовь, природа, служба, философские размышления на различные темы. Выдержки из этой книги есть в Сборниках. Читайте, будет интересно.