Звучит композиция Джованни да Палестрины «Stabatmater» (в хоральном исполнении). На «заднике» утренний пруд с восходящим Солнцем.
На правой стороне сцены железная кровать с «душками» на пружинах. На кровати голый вылинявший матрас. Рядом тумбочка. На тумбочке радиола тридцатых годов. На кровати полулежит Даниил Хармс. Он одет в классический щегольский фрак с бабочкой. На тумбочке новехонький цилиндр. В одной руке Хармса трость. Хармс тростью крутит ручку громкости радиолы. Музыка становится чуть тише. Свет на «заднике» по мере диалога также убавляется.
Х а р м с.
Я родился в камыше. Как мышь… Моя мать родила меня, положила в воду и я поплыл…
Но рыба с четырьмя усами кружилась около. Тогда я заплакал.
И рыба тоже заплакала.
Вдруг мы увидели, что по воде плывет каша. Мы съели эту кашу и начали смеяться.
Нам было весело, мы плыли по течению и встретили рака. Это был древний, великий рак, в своих клешнях он держал топор.
За раком плыла голая лягушка.
– Ты почему всегда голая? – спросил ее рак, – Не стыдно тебе?
– Стыдного здесь ничего нет, – ответила лягушка. – Зачем нам стыдиться хорошего тела, данного нам природой, когда мы не стыдимся своих мерзких поступков?
– Ты говоришь правильно, – сказал рак. – Но лучше спросить человека. Человек умнее нас. Мы же умны только в его баснях.
Рак подплыл ко мне и спросил:
– Ты человек и ответь нам. Надо ли стесняться своего голого тела?
– Я человек и отвечу вам: не надо стесняться своего голого тела…
Свет неожиданно гаснет. Полная темнота в зале. Из-за кулис звучит выстрел. Сразу за этим на секунду вспыхивает, а затем снова гаснет свет. На кровати встревоженный Хармс. Теперь он уже сидит на кровати. Вспыхивает снова свет, но уже не гаснет. Хармс прижимает цилиндр к сердцу. Он напуган. Смотрит наверх, в потолок.
М е т а л л и ч е с к и й г о л о с (из-за кулис).
Фамилия?
Х а р м с.
Хармс, то есть Ювачев…
М е т а л л и ч е с к и й г о л о с (из-за кулис).
Национальность?
М е т а л л и ч е с к и й г о л о с (из-за кулис).
Происхождение, откуда родом, кто родители?
Х а р м с.
Ленинград, сын надворного советника, мать – дворянка.
М е т а л л и ч е с к и й г о л о с (из-за кулис).
Место работы, службы?
Х а р м с.
С начала войны по день ареста учился. Начал писать
стихи. Печатался в Детском отделе госиздата и в
детских журналах.
М е т а л л и ч е с к и й г о л о с (из-за кулис).
Где арестован, при каких обстоятельствах, когда?
Х а р м с.
В Ленинграде. В засаде. 10 декабря 1931 года.
Петропавловская, 4, квартира 36.
В квартире Калашникова.
На правой стороне сцены гаснет свет. Загорается неяркий свет на левой половине сцены.
Явление 1.
На сцену выходит женщина-антрепренер в деловом, похожем на мужской, костюме. За женщиной сидит в кресле-качалке Евдоким Осипович, мужчине под 60, укутанный в плед, слегка раскачивающийся в кресле и держащий в одной руке книгу, в другой мундштук с папиросой. Напротив Осипа Петровича Ольга Петровна в элегантном вечернем платье и пенсне держит колун в руках. Она неумело заносит колун над поленом, стоящем на пне.
Ж е н щ и н а – а н т р е п р е н е р.
Арабия!
Скоро кони мочатся —
Значит им так хочется!
Женщина-антрепренер тут же покидает сцену.
Евдоким Осипович смотрит в книгу.
Е в д о к и м О с и п о в и ч.
Глазами взвила ввысь стрелу… Улыбку убери твою. А сердце рвется к выстрелу! А горло бредит бритвою! Да-да, все так…
Ольга Петровна ударяет колуном по полену, которое,
однако, нисколько не раскалывается.
Е в д о к и м О с и п о в и ч.
Тюк!
Ольга Петровна надевает пенсне, бьет по полену колуном.
Пенсне спадает.
Е в д о к и м О с и п о в и ч.
Тюк!
О л ь г а П е т р о в н а (надевая пенсне).
Евдоким Осипович! Я прошу вас, не говорите этого слова «тюк»!
