Есть мнение, что мрачные события должны происходить в соответствующую погоду. Смерти, мол, сопровождаются дождём, грозами и прочими напастями природы. Фрэнк Олдмэн в это не верил. Более того, он считал, что именно в такие прекрасные, солнечные деньки, как этот, происходит больше всего бед. Особенно в Хартвуде.
Шериф вылез из машины и огляделся. Солнечные лучи хорошо освещали представший перед ним дом, так как звезда находилась в зените и не скрывалась за кронами невероятно плотно растущих деревьев. Фрэнк взглянул на сам источник света, хотя знал, что не стоило, и его замутило от ощущения, что лес надвигается на него своей массой. Мужчина перевёл взгляд на траву перед домом – та была достаточно высокой почти везде вокруг дома и чуть пониже в том месте, где пролегала дорога. Шериф заметил, что с левой стороны растительность чуть примята, но он знал, что придавать этому значения не стоит, так как большой роли это наблюдение, в конце концов, не сыграет.
Фрэнку вдруг вспомнился голос миссис Саммерс: не такой, каким, как он думал, обычно кричат в трубку, когда вызывают полицию, а какой-то безжизненный, отстранённый. Несмотря на свою закалку и тёплую погоду мужчина поёжился от пробежавшего по телу холодка. В этом голосе был рок. Не так часто в его участок поступали вызовы, да и причины разнились, но этот тон шериф мог различить всегда. Чаще всего эта обреченность была в голосах стариков, которые и так смирились со смертью, а теперь лишь сталкивались с её посланником. Именно из-за этого голоса миссис Саммерс Фрэнк и стоял сейчас здесь, собираясь с мыслями, вместо того, чтобы ворваться в дом старушки с пистолетом и жетоном наголо.
Мужчина вздохнул и медленно двинулся к дому, расчехляя оружие.
Звонок от миссис Саммерс поступил в одиннадцать двадцать семь утра прямо на телефон, находящийся в кабинете Фрэнка. Он всегда сам принимал вызовы, кроме тех случаев, когда его, собственно говоря, не было на месте. В такие моменты он оставлял у второго телефона одного из своих парней, а если они были нужны ему на сложном вызове, то у трубки помещался Скулежник Дейв. Прозвище полностью оправдывало себя – всё, что делал этот человек – скулил, то от страха, то от недовольства, то от скуки. Фрэнк бы давно выкинул мерзкого сукина сына на улицу, но тогда некому будет принимать вызовы пока все отсутствуют, так что шериф нашёл лучшее решение, и теперь Скулежник приезжает только тогда, когда в участке больше никого нет. Менее отвратительным Дейв от этого не становился, так как поскуливал в телефонную трубку Френка каждый раз как тот вызывал его посреди ночи. Но по крайней мере Скулежник перестал действовать на нервы остальным, так что мужчина терпел.
Острый взгляд скользнул по двери. Миссис Саммерс не озаботилась, когда Фрэнк сказал ей, что её дверь не остановит и подростка с битой. Старики никогда не слушают, и вот результат. Дверная ручка сломана, замок неестественно торчит, а сама дверь от порывов ветра то с лёгким скрипом скрывается во тьме дома, то возвращается, с глухим звуком стучась об косяк.
– Они здесь. – Вот первое, что Фрэнк услышал по телефону. – На первом этаже.
– Откуда пришли? – Задал обычный вопрос шериф, хотя знал, слышал по голосу, что в вопросе нет необходимости.
– Ты знаешь откуда, Фрэнк, из леса. – Произнёс робот голосом, отдалённо напоминавшим голос миссис Саммерс. – Я была в левой спальне, ну, в той, что на втором этаже, когда услышала, как они выбираются из чащи. Затем был треск и грохот и Бог знает, что ещё, а теперь я слышу, как они своими бесшумными шагами шарят по первому этажу.
– Патриция, попытайтесь узнать сколько их там, вы ведь по скрипу пола определяете, да?
– Двое? Трое? Один?.. Я не знаю, Фрэнк, боже, прости, милый, но я не знаю. Я с трудом слышу, как они перемещаются туда-сюда, а уж понять сколько их… Нет.
– Миссис Саммерс?
– Да, Фрэнк?
– Как вы вообще оказались на втором этаже? – Шериф знал, что этот вопрос к делу не относится, но также знал и то, что мог положить трубку уже когда услышал голос миссис Саммерс и отправится к ней, ситуацию это бы всё равно не изменило.
– Давеча я вспоминала своего мужа. Ты ведь ещё помнишь Гэри? Хорошо. Так вот, я вспоминала его и решила посмотреть альбом с нашими старыми фото, но никак не могла найти его, пока не вспомнила, что он остался в старой спальне Гэри, и…
– Патриция?
– Прости, Фрэнк, услышала знакомый звук. Ты ведь знаешь, как противно скрипят ступени на старой лестнице.
– Да, помню.
– Боже, они здесь. Сынок, будь осторожен, хорошо? Будь осто… – На середине фразы в трубке что-то щёлкнуло и из динамика теперь доносилась лишь гробовая тишина. Фрэнк прошлого повесил трубку, достал блокнот и сделал заметку.
Фрэнк настоящего остановился на крыльце дома и достал блокнот из кармана джинс. Последняя заметка гласила: “Патриция Саммерс, время смерти: 11:31, место смерти – второй этаж, дальняя правая спальня, единственная комната на втором этаже, в которой есть телефон.” Шериф мысленно представил себе план дома, все места, где может скрываться опасность, пути к отступлению или бегству.
Рассчитав всё и достав пистолет мужчина шагнул в дверной проём. Последними звуками перед громом стали скрип верхней ступеньки и щелчок предохранителя.
Кайл ещё раз оглядел полицейский участок. Молодой человек изнывал от скуки, так что оставалось два дела: болтать с сидящим здесь неприветливым офицером, имя которого Кайл не запомнил, впрочем, скорее всего, тот и не представлялся, или рассматривать участок.
Устройство участка было донельзя минималистично, так что его можно было назвать скорее офисом шерифа, тем более что само здание чем-то напоминало строения времён Дикого Запада. Одноэтажное здание, напротив входа – стол дежурного диспетчера, который, как бы странно это не было, всегда пустовал. Прямо за отсутствующим служащим – кабинет “Шефа”. Кайл не был до конца уверен, в каком звании находится его начальник, но все остальные называли его просто “Шеф”, так что Кайл просто следовал их примеру.
Слева от входа располагались рабочие места офицеров, именно здесь сейчас и протирал штаны Кайл. Несколько столов, отделённых друг от друга невысокими перегородками, простые кресла, самые необходимые принадлежности для работы на столах да старенький телевизор в углу под потолком – вот и всё убранство офицерской части участка.
Справа же от входа находилась решётчатая дверь, ведущая к единственным двум камерам предварительного заключения. Камеры располагались друг напротив друга и представляли из себя довольно печальное зрелище – маленькие комнатушки с решётчатой стеной, в которых не было ничего кроме койки и санузла. Не было в камерах ни света, ни отопления, ни ремонта. Об этом ему рассказал сам шериф, пошутив при этом, что такие условия являются дополнительным стимулом не нарушать закон. Кайл очень надеялся, что это шутка, но одна мысль не давала ему покоя – камера явно была не предназначена для хоть сколь либо длительного заключения.
