Корабли – они, как люди – каждый со своей судьбой, а значит, и с душой.
Рождаются они так же, как и мы – в муках, и также фактом своего рождения приносят радость.
Некоторым кораблям, так же, как и нам, уже заранее предопределены громкие дела и место в истории, удел других – незаметный труд и безвестность.
А придёт старость, обветшает тело – натруженный корпус, начнутся бесконечные перебои и неполадки в машине – сердечко, то есть, забарахлит – и прикуют судно цепями к причалу – кровати, безжалостно разрежут на лом, а после увезут останки и кремируют в мартене.
Такие странные мысли вертелись в голове Петра Михайловича Колобова – полковника белой армии, посланного Верховным Главнокомандующим Колчаком со специальным заданием.
Утомленный многодневными заботами и болями от прицепившейся так некстати тяжелой болезни, он безуспешно пытался заснуть в каюте парохода «Пермяк», двое суток назад отдавшего швартовы с причала речного порта города Омска – умирающей столицы «белого» движения.
Желанный сон никак не приходил, несмотря на страшную усталость. Организм просто не верил в возможность расслабления и пытался действовать по привычке.
Воспоминания о последних напряженных днях, проведенных в Омске, не отпускали и возвращались вновь и вновь.
Они проносились в мыслях, отторгая сновидения.
Конец, смерть, безнадежность – вот что приносило воспаленное сознание.
Назад дороги нет – Омск уже мог быть захвачен войсками красных, а что ждет их караван впереди – можно только предполагать, но ничего хорошего, это уж точно.
На любой пристани, в любом населенном месте и даже на самой реке можно ожидать нападения врагов.
Три дня подряд, и днем и ночью, они проводили подготовку судов.
Грузили дрова для паровых машин, питание для команды и солдат охраны, различный инструмент, вооружение, боеприпасы, установили даже два орудия.
Главная трудность дальних речных походов – дрова. В царское спокойное время по всему пути лесной зоны – то на левом, то на правом берегу Иртыша и Оби громоздились гигантские «скирды» поленьев – «швырки» – длиною чуть более аршина1 каждый.
Здесь команды пароходов получали по чекам нужное количество дров.
Сейчас, в военное время, приходилось готовить дрова впрок.
Тем более что плыть планировалось на большой скорости и без остановок.
Дрова грузили и на кормовые части палуб, и в трюмы, и на баржу, складывая их аккуратно – одно полено к другому, чтобы больше вошло.
А для катеров – газоходов с газогенераторным двигателем для получения газа загружались чурочки в пять раз короче.
С Божьей помощью оснастили – таки все суда, включая сопровождение – колёсный буксирный пароход «Иртыш», бронекатер, легкий катер для связи и плавучую батарею, состоящую из вооруженной баржи и вооруженного буксира.
Но основное время было потрачено на приемку и погрузку ящиков с золотом и эвакуированными из Тобольска ценностями.
Золото грузили на почтово-пассажирский пароход «Пермяк» и меньшей частью – на буксирный пароход «Иртыш».
Погрузку ящиков с драгоценной утварью и артефактами из храмов и монастырей Тобольской епархии, ордена сибирского Временного правительства2 – «Освобождение Сибири» и «Возрождение России», и еще 154 предмета искусства, среди которых – бесценное ожерелье царицы Александры Федоровны и усыпанная бриллиантами шпага наследника Алексея, грузили ночью в обстановке полной секретности.
Маркировку и расположение этих ящиков знали только двое – Петр Колобов и сопровождающий ценности от самого Тобольска – иеромонах Авель. Один ящик с орденами при погрузке был поврежден, и у Петра появилась возможность внимательно рассмотреть эти загадочные награды, учрежденные еще при Директории, но так и не врученные никому, поскольку Колчак, пришедший к власти после Директории, возродил старые царские награды, а эти так и оставались в сейфах.
Петр унес в каюту и внимательно изучил орден «Освобождение Сибири» 1 степени – большой золотой крест, в который с лицевой стороны был вделан малахитовый крест меньшего размера, так, чтобы по краям последнего была видна золотая оправа. Толщина малахитового креста постепенно к концам уменьшалась. К кресту полагалась восьмилучевая серебряная с позолотой звезда – весьма необычной формы – вертикальные и горизонтальные ее лучи были длиннее остальных. На каждом удлиненном луче помещалось по пять хризолитов. В центре звезды-снежинки помещен малахитовый крест с золотой каймой и датой в середине – «1918».
