– Камиль Назарович… вы?
Марина, выбежавшая из клиники под моросящий дождь, замерла столяным столпом и уставилась на меня, как будто рядом с ней завелось привидение.
Она была удивлена, я – наверно не меньше. Кто же мог подумать, что в сорок лет стану ждать девчонку на улице битый час?
– Я, – кивнул согласно и прибавил: – Садись в машину, холодно.
Распахнув пассажирскую дверцу, кивнул на нутро Лексуса. Марина сомневалась. Огляделась, словно искала помощь, сделала шаг ко мне, потом – назад.
– Садись. Автобусы в такое время ездят редко.
– Я могу пешком. Вы и так для меня много сделали.
Я поморщился. Первым делом нужно было отучить девчонку «выкать» и называть меня по имени-отчеству. Потом – благодарить на каждом шагу, хоть уместно это было, хоть нет. Ну и, следом – слушаться, когда я говорю.
– Сядь в машину, Марина. Иначе запихну силой.
Она испуганно округлила глаза, сунула руки в карманы безразмерной толстовки. Я сделал глубокий вдох и добавил:
– На улице холодно, ты простынешь. Перестань капризничать, я не причиню вреда.
В глазах Марины полыхнуло пламя. Я уже видел его не раз, и оно вызывало у меня совершенно непонятные и неконтролируемые чувства.
Вскинув подбородок, девчонка подошла ко мне и все же уселась в машину. Я хмыкнул – хорошо, что обошлось без глупостей.
Когда выехали на трассу, включил обогреватель на полную мощность. Несмотря на то, что в салоне и без того было тепло, Марина дрожала.
– Ты ела? – спросил, когда проезжали мимо Макдональдса.
Сам никогда не ужинал в подобных забегаловках, но знал, что молодежи нравилось себя там травить.
– Перехватила бутерброд и кофе, – тихо откликнулась Марина.
– За весь день? – вскинул я бровь.
Рука потянулась к пачке сигарет. Желание закурить было таким острым, что начали подрагивать кончики пальцев. Все потому, что аромат, исходящий от Марины, заполонил собой все. Тонкий шлейф, витающий в салоне, не был последствием нанесения какой-то сбивающей с ног туалетной воды, или, упаси господи, кричащих духов. Пахло тропиками. Солнцем, спелым манго. Сочностью.
– Да, но я не голодна.
Прибавив газу, я закурил и выпустил изо рта сизый дым. В который раз за последние недели задавался вопросом, какого черта я полез однажды с предложением помочь незнакомой девушке? И не находил на него ответа.
Это было с месяц назад. Я проходил плановое обследование в клинике, в одном из коридоров которой и увидел Марину. Маленькая, хрупкая, с такой растерянностью, написанной на лице, что у меня с первого взгляда все внутри перевернулось.
В любой другой момент я бы просто прошел мимо, но не тогда. Подошел, начал расспрашивать, а она отвечала. Не как живой человек, скорее, словно робот. Как будто у нее внутри имелась заложенная программа, которой она и пользовалась, чтобы обрисовать ситуацию тому, кто лез куда-то не туда.
Мне удалось вызнать немногое. В клинике лечилась ее мать. Диагноз был неутешительным, а денег – не хватало. Убейте меня, но я до сих пор не понимал, почему тогда вызвался стать спасителем.
– Сейчас тебе картошку возьмем и гамбургер, – сказал я, сворачивая к авто-бургерной. – Из напитков что? Колу? Кофе, чай?
Марина посмотрела на меня так, словно я ей все драгоценности мира предлагал, а не сраные фри и бургер.
– Фанту, – шепнула в ответ. – А вы ведь будете?
Нет, я совсем не собирался жрать отраву. До этого момента. Когда же Марина задала свой вопрос, сказал:
– Буду. Но только что-то обстоятельное. Выберешь?
Конечно, она разбиралась в этом гораздо лучше меня. Я же предпочел бы сейчас стейк слабой прожарки и овощи. И конечно – никакой газировки.
– Вы имеете ввиду большой бургер и картошку по-деревенски? – тихо спросила Марина.
Она смотрела на меня вопросительно, у нас уже готовы были принять заказ. Я же пялился на девчонку и гадал, какого черта вообще залез во все это.
А я ведь залез, хоть сейчас и пытался заверить себя, что все несерьезно.
– Да, имею ввиду их, – соврал хрипло и отвернулся.
Она продиктовала заказ, я расплатился. Мы двинулись в ту сторону, где нам должны были выдать кульки с этой дрянью. Да уж, Исаев, кто бы мог подумать, что ты будешь есть бургеры в машине в компании двадцатилетней девчонки? И не просто есть, но еще и получать от этого удовольствие.
– Горячая… – сказала Марина, когда выудила из своего бумажного пакета картошку. Вытащила ломтик, обмакнула в соус, отправила в рот.
– У меня тоже, – зачем-то сообщил я, пробуя на вкус дольку Айдахо.
А в целом такой общепит не был чем-то ужасающим. Особенно когда рядом была Марина, уплетающая фастфуд с такой скоростью, словно у нее его могли вот-вот отнять.
– Спасибо, – сказала она, расправившись со своей порцией.
Я бросил в пакет недоеденный бургер, отправил его на заднее сидение. Нужно будет выкинуть по дороге, а потом отправиться туда, где смогут сделать так, чтобы в салоне не пахло котлетами и маслом.
– На здоровье, – ответил Марине и, переведя коробку в режим «драйв», выехал на трассу.
– Я не совсем тебя понимаю, – сказал Дима Ежов, которому я поручил кое-что важное.
А именно – разузнать все возможное о жизни Марины и ее матери.
Ежов был сыном моего друга, который ушел слишком рано. С того дня, как его не стало, я взял своего рода шефство над Димой, и хоть разница в возрасте у нас с ним была не слишком большой – пятнадцать лет – я иногда ловил себя на мысли, что отношусь к нему по-отечески.
– Что ты имеешь ввиду? – уточнил я, вскинув бровь.
Пришлось отвлечься от изучения документов, чего я делать не любил.
– Ну, эти твои игры в благотворительность. – Ежов откинулся на спинку кресла и сложил руки перед собой. – Раньше не замечал потребности облагодетельствовать тех, кто попался тебе на глаза.
Я потер подбородок. В общем и целом, понимал, о чем речь. Вот только не любил, когда лезли в мои дела. Пусть это и был тот, кому мог доверять без оглядки.
– Что с ними не так? Имею ввиду мои потребности, – задал я вопрос, мысленно готовясь расставить все точки над «i» и дать понять Диме, чтобы он начал задумываться о границах дозволенного.
– Да ты не злись, Камиль… Я просто не пойму, что такого особенного в этой Марине, – пожал плечами Ежов.
– А тебе и не нужно понимать. Что у тебя есть по тому вопросу, который мы обсуждали?
Дима посмотрел на меня пристально, после чего проговорил:
– Из имущества у них была только двушка на окраине. Ее оставил Марине отец. Он умер пять лет назад. Спился. Сейчас эта квартира продана. Можно сказать, за бесценок.
Ежов придвинул ко мне документы, по которым я скользнул невидящим взглядом.
– Выкупить ее можно? – спросил то, что показалось мне разумным.
– Эммм… зачем? – удивился Дима. – Это не тот актив, в который стоит вкладывать бабки.
