Лана Гриц - Холодов

1. ГЛАВА 1.

Холод – первое, что ощущаешь, глядя в бездушные глаза серого цвета.
Страх – второе, что окутывает тебя, когда приходит осознание: ты – добыча.
Ненависть – третье, что зарождается после безжалостных и грубых слов.

Мой брат проиграл родительский дом крупному бизнесмену. Так, из-за больной зависимости, Марк Холодов появился в моей жизни. Но, как оказалось, все произошло неслучайно, ведь он знал о моем существовании задолго до нашей встречи.

_____________________________________________

ГЛАВА 1.

Кира

Яркий свет софитов и рукоплескание зала. Позади отлично сыгранные Лунная соната Бетховена и Соната номер девять Прокофьева. Совершенно незнакомые люди, которые пришли посмотреть показательные выступления выпускников одной из лучших консерваторий столицы, подарили мне несколько красивых букетов. Мне никогда не дарили цветы, поэтому моей радости нет предела, получать их, оказывается, очень приятно.

Сияя счастливыми улыбками, мы купаемся в овациях, кланяемся в качестве благодарности и со скрипом в сердцах покидаем сцену. Учеба в консерватории успешно окончена, на этой жизненной странице поставлена точка и теперь каждого из нас ждет светлое будущее.

— Кира, погнали с нами в бар? — подлетает Гриша, шабутной парень из моей группы.

Вообще поражаюсь, как ему удалось окончить учебу, он на месте дольше пяти минут не может усидеть, только за фортепиано.

— Спасибо, но я пас, — улыбаюсь, сильнее прижимая к себе приятно пахнущие нежные розы.

— Какие-то планы? — к разговору подключается Оля, с которой мы хорошо дружим.

Девчонка родилась в семье потомственных музыкантов и очень талантливая пианистка.

— Устала немного, — дергаю плечами, — хочу лечь пораньше.

— Фу, какая ты скучная, — Гриша закатывает глаза и направляется к ребятам, которые уже толпятся у выхода из академической филармонии.

Не то, чтобы я была ханжой, далеко нет. Но именно сегодня мне хочется побыть одной. От волнения не спала всю ночь, прокручивала в голове ноты и теперь, когда адреналин от завершенного концерта постепенно стихает, телом овладевает усталость.

Метро быстро довозит меня до общежития, в котором я живу уже год. Снимать квартиру мне не по карману, поэтому за пять лет обучения я сменила уже несколько общаг, вечно попадались распутные соседки или пристающие мужики.

Мои цветы немного пострадали из-за давки в тесном вагоне, но не страшно, сейчас поставлю их в вазу, и они сразу же оживут. Спешно подхожу к входной двери и ищу в рюкзачке ключи.

— Кира Ленская? — раздается незнакомый мужской голос, и я резко поворачиваюсь в сторону, сердце испуганно заходится, сильнее сжимаю металлическую связку в своей ладони.

Из темноты на свет фонаря выходит молодой парень, одетый в синий спортивный костюм.

— Да, — произношу протяжно и начинаю еще больше волноваться, внимательно рассматривая незнакомца.

— Вам просили передать, — протягивает мне желтый сверток и буравит тяжелым взглядом.

— А кто? — машинально забираю конверт и ощущаю, что он довольно объемный.

— Ознакомьтесь с документами, — спокойно произносит парень, — вы все узнаете.

Договорив, он сразу же уходит, оставляя меня в замешательстве. Оглядевшись, быстро поднимаюсь в комнату и дрожащими руками засовываю ключ в замочную скважину. Неуверенно вхожу в темноту, соседок нет, это и к лучшему, смогу побыть в одиночестве.

Напрочь забываю о цветах, бросаю их на свою кровать и аккуратно раскрываю запечатанный пакет, чтобы не испортить содержимое. Достаю белоснежные листы и приступаю к изучению.

Первой моему сосредоточенному взгляду предстает расписка. Почерк и роспись брата, откладываю ее и читаю следующие документы.

Озноб пробирается по позвоночнику. Ничего не понимаю, официальный язык ломает мой творческий мозг. Начинаю все сначала. Перечитываю еще раз и еще. Это шутка такая?

В документах сказано, что теперь наш дом принадлежит некому Холодову Марку Александровичу. Возвращаюсь к расписке, бегло исследую глазами корявый почерк.

Меня начинает неконтролируемо трясти, быстро отыскиваю в рюкзаке свой мобильный и звоню брату, но абонент не в зоне доступа сети.

Черт!

Начинаю метаться из стороны в сторону и изучаю следующий комплект документов. Ничего не понимаю! Слезы подступают, горло сковывает спазм, становится нечем дышать.

На бумаге черным по белому написано, что нам надо съехать из дома в течение двух недель. От шока опускаюсь на край кровати и чувствую, как маленькие волоски дыбом встают от прочитанного. Соленые горошины катятся по щекам, падая на чистые листы и оставляя после себя маленькие разводы.

Наш дом находится в Подмосковье и в нем живет наша пожилая мама. Да ее удар хватит от таких новостей. Не понимаю, почему мы должны выехать? Чье это решение? Кто так распорядился?

Стираю мокрые дорожки с лица, снова хватаюсь за телефон и звоню брату, мне нужно больше информации.

Гудки, наконец-то!

— Привет, Кира, — мне отвечают быстро.

— Витя! — возмущаюсь и вскакиваю с кровати. — Я сейчас смотрю на твою расписку, объясни, что происходит?

Молчание.

— Витя!

— Прости, Кир, — тяжело вздыхает брат, — все правда. Я проиграл наш дом в покер.

Мое сердце стремительно пикирует в пятки, не оставляя шанса на спасение.

— Как? — уже не сдерживаюсь и ору на него. — Как ты мог так поступить? Ты о матери подумал? Что теперь с ней будет?

— Прости, — произносит последнее и резко бросает трубку.

И опять его «прости»! Я слышу это уже семь лет. И ничего не меняется.

Сначала был мой велосипед, который родители подарили мне на пятнадцать лет. Одним летним утром он внезапно исчез, все решили, что его украли, но я-то знала, что это дело рук Вити. И когда я прижала его к стенке – услышала «прости».

В старших классах я решила, что обязательно буду поступать в Москву, и откладывала деньги в копилку. Однажды пришла со школы, а копилка разбита. И опять «прости».

Во время моей учебы в консерватории брат постоянно занимал у меня деньги, обещая устроиться на работу и вернуть долг. Но в ответ я снова слышала лишь «прости».

Я знаю, игромания – страшная болезнь, но я не могу помочь человеку, если он сам этого не желает. Сначала я пыталась достучаться до него. Мы долго и спокойно разговаривали, обсуждали перспективы будущего, он понимающе кивал и даже воодушевлялся новыми планами, а потом разворачивался и шел играть. Затем следовал метод кнута. Я ругалась с ним, кричала, пыталась вывести на эмоции, даже отвесила пару оплеух, несмотря на то, что он старше меня на пять лет. Но все было безрезультативно.

За эти семь лет я устала бороться. Наше общение постепенно сошло на «нет» и я не видела брата целый год, последний раз - на дне рождения мамы, куда мы приехали вместе и привезли подарок якобы «от нас двоих». Мне не хотелось ее расстраивать, она очень сильно сдала, вмиг постарела, потому что каким бы непутевым не был Витя, он все же ее сын и материнское сердце никогда не успокоится. Все ему прощалось, но проиграть дом! Это уже слишком!