[Ознакомительные отрывки:]
***
Вдруг кто-то рывком сбросил с неё мёртвое тело, с нечеловеческой силой рванул Дину вверх, легко перебрасывая через плечо, и метнулся в густую чащу.
— Извините, а что вы делаете? — на ходу поинтересовалась Дина, закрываясь от хлещущих по лицу ветвей и еловых лап.
— Тебя спасаю, — ответил низкий хриплый голос. — Жизнь за жизнь.
Через пару минут громила нырнул под старую раскидистую ель, втаскивая за собой ни капли не сопротивляющуюся Дину.
— Кто такая, откуда? — соизволил поинтересоваться он, не поворачивая головы и пристально вглядываясь в ночные сумерки.
— Дин…Нет, я не буду с вами знакомиться!
— Слышь, Диннет, ты как этого недоноска уложила? И без оружия?
— Джиу-джитцу.
— Научишь?
— Да… нет… не знаю, — она замотала головой, словно разгоняя остатки сна. — А вы кто вообще такой?
Громила встал на одно колено, при этом грязь под ним смачно чавкнула:
— Глава северного клана, командир летучего отряда, прославившегося в битве за Зелёный Ручей, Жортынбактырулык собственной персоной! — потом зачем-то два раза стукнул себя огромным кулаком в грудь и высоко поднял его над головой.
— Уважаемый Жор…тык…бык…
— Жортынбактырулык
— Да. Отведите меня, пожалуйста, обратно.
— К людям?
— К ним самым.
— Не могу. Эти белобрысые выродки проход в порт перекрыли.
— В какой порт?
— В единственный. Так что спи.
— Как это, спи? Прямо здесь, под ёлкой?
— Можешь и на ёлке, если тебе так удобнее.
Дина обняла колени и призадумалась.
— Шишку будешь? — спросил голос откуда-то из глубины еловых лап.
— Нет, наверное…
— Тогда я и твою съем, — рядом что-то захрустело и зачавкало.
Перестав хрумкать и шелестеть, незнакомец отвернулся на другой бок и захрапел. Дина, подождав, пока беззаботный храп достигнет своего апогея, попятилась и выбралась из-под мохнатых ветвей.
Побродив в тумане по окрестностям, её снова угораздило оказаться у той же храпящей ели. «Ладно. Утро вечера мудренее», — вспомнились ей слова то ли Елены Прекрасной, то ли Василисы Премудрой, то ли ещё какой Матильды… Согнувшись в три погибели, она забралась в тёмное укрытие, примостилась там, где посуше, и закрыла глаза.
***
— Скажите, а вы могли бы меня ущипнуть?
— Так сразу? — зелёный опустил глаза. — Я не готов так сразу. И вообще, ты не в моём вкусе. Без обид.
— Я имею в виду, помочь мне проснуться!
— А-а, это дело другое, — он выбрался из-под ели, волоча за собой дубину и заодно и Дину. — Тут другой способ нужен, — встав на ноги, он подбросил в воздух свою дубину, подхватывая её другой рукой. — Не боись. Я не сильно….
— Проснулась? — эхом донёсся хриплый голос, как только у Дины перестало шуметь в ушах.
— Кажется, да… — открыв глаза, Дина увидела две одинаковые зелёные рожи, вокруг которых кружились в калейдоскопе ёлки.
— Тогда пошли, — морды перестали двоиться и соединились в одну.
— А куда? — голова перестала кружиться, но всё ещё болела.
— В деревню.
— В деревню — это хорошо. Там телефон… Санитары....
***
— Увы. Я тоже в это не верил. Ты такая дохлячка на вид. Но пророчество, есть пророчество, — он взял со стола трубку, набил её сушёными листьями и принялся выбивать огнивом искры.
— Простите…
— Прощаю. Можешь закурить. Тут, в сопке, можно, если в окошко дымить. Крепость в другой стороне, никто не заметит.
— Нет, я не о том. Что ещё за пророчество?
— Про тебя. Долго рассказывать, — махнул он зелёной ручищей и швырнул огниво на стол.
— И всё же? Имею я право знать, если это и меня касается? — Дина опустилась в широкое кресло и приготовилась слушать. Эх, жаль, что диктофона с собой не было!
— Древнее пророчество моего народа, начертанное на священной скале, омываемой северным Эгегейким морем и озаряемой первыми лучами восходящего солнца, гласит: «Настанет день, и настанет час, когда на Драгрог вместе с северным ветром опустится тень чужих парусов. И плач, и вой, и скрежет разнесётся в Долине, ибо не будет спасенья от острых мечей захватчиков. И когда угаснет последняя звезда надежды — явится из иного мира прекрасная дева-воительница и освободит гордый народ орков от чужеземных захватчиков!» Ну, чего уставилась? Звезда надежды угасла. Я так полагаю, что ты прекрасная… На любителя. И из иного мира, так выходит?
— Выходит так.
— И воительница?
— Допустим.
— И дева?
— Давайте не будем обсуждать мою личную жизнь.
— Ты же не оставишь нас в беде и освободишь от захватчиков?
Дина в нерешительности смотрела под ноги, а Жортынбактырулык усердно пыхтел трубкой.
***
Пройдясь в тишине вдоль ручья, который протекал через двор крепости, они остановились на кованом мостике.
— Ты любишь поэзию? — спросил вдруг Доминиан, и, не дождавшись ответа, продолжил: — Твои глаза, как две звезды, что светят для меня в ночи… Так писал известный эльфийский трубадур Гиерон… Взглянув на бледный лик луны, мне видишься одна лишь ты…
Пока эльф цитировал эти строки, Дина всё сильнее прижималась к нему, стараясь привлечь внимание. Но он, сжимая обеими руками перила мостика, сосредоточенно смотрел в тёмную воду, в которой кружились листья:
— Очей моих радость и сердца услада, ты — жизнь моя, боль моя, и награда…
Дине очень хотелось сказать: «Да заткнись ты, наконец, и поцелуй меня!», но она, к сожалению, была воспитанной девушкой.
— Слышишь, как томно поёт соловей в ветвях пушистой акации… — продолжал эльфийский военачальник.
— Нет, не слышу, — Дина придвинулась ещё ближе, касаясь грудью его руки, но увлёкшийся поэзией эльф не обращал внимания на эти поползновения.
***
Поднимаясь наверх по гулким ступеням, Дина безвольно опустила руку вниз, и эльф тут же взял её тёплую ладонь в свою. А приблизившись к дверям её комнаты, прислонил девушку спиной к стене, расставив руки по обе стороны от неё и тихо сказал:
— Спи спокойно и ничего не бойся. Если хочешь, я снова выставлю караул у твоих дверей.
— В этом нет необходимости. Кого я и боюсь, так это… Это только себя.
— Почему это? — Доминиан склонился над ней, и теперь девушка чувствовала его дыхание на своей щеке.
— Ну… боюсь наделать глупостей.
— Что ты подразумеваешь под глупостями? — шёпотом спросил он и начал медленно покрывать лицо и шею Дины лёгкими поцелуями.
«Ой, как стремительно всё развивается, — пронеслась в голове Дины шальная мысль, — чтобы я… вот так навязывалась мужчине… то есть эльфу, да ещё и в первый раз и таким образом…» Голова закружилась, и задрожали колени, как только он впился в её губы своими, мягкими и упругими. Недолго думая, Дина толкнула бедром дверь и, не отрываясь от губ эльфа, повлекла его за собой.
— Ты затеваешь опасные игры, маленькая Динаэль, — оторвался Доминиан от её губ. — Боюсь, я не смогу остановиться…
— Ну и пусть, — вырвались с её уст слова.
