Я стояла перед запертой дверью кабинета и раздумывала, вправе ли я потревожить Индара. С одной стороны, потребность увидеть мужа стала невыносимой, с другой – он еще вчера упоминал, что планирует проработать весь день. Именно поэтому и не ворчал сильнее обычного, когда в ответ я сообщила, что проведу это время с Алирой.
Подняла руку, собираясь постучать, но в последний момент передумала и просто осторожно повернула ручку и приоткрыла дверь. Заглянула, и сердце привычно забилось. Индар. Он сидел за столом, полностью погруженный в бумаги, и казалось, даже не заметил моего вторжения. В том, что я ошиблась, убедилась ровно через пару секунд, когда муж, не поднимая головы, поднял руку и поманил к себе:
— Иди сюда.
Я скользнула внутрь, растерянно оглядываясь по сторонам, ибо за все время моего пребывания в замке в кабинете Индара оказалась впервые. С любопытством и восхищением подмечая, насколько огромная комната с высокими арочными окнами, прикрытыми тяжелыми шторами, с невероятным количеством книжных шкафов, практически дышит ее хозяином.
Ноги утопали в мягком ковре по щиколотку, я двигалась крайне медленно, пользуясь моментом, стараясь впитать и запомнить все впечатления. Бросив быстрый взгляд на мужа, заметила, что он наблюдает за мной, даже не пытаясь сдержать улыбку:
— Я смешная, да?
— Ты похожа на кошку, — усмехнулся Индар, выпрямляясь в кресле, откидываясь на спинку и поднимая руки за голову.
— Почему?
— Грациозная, тонкая, настороженная. Осматриваешь новые владения, но осторожничаешь и пока не решаешься шалить.
— У тебя нет ни одной кошки, — заметила я. — Откуда такие знания об их привычках?
— Иди сюда, — снова махнул он мне, немного отодвигая и разворачивая кресло.
Я подошла, привычно устроилась у мужа на коленях и прижалась лицом к груди, ловя ладонью ритм его сердца.
— Как полетала?
— Все чудесно, — сразу же откликнулась, млея от того, как руки мужа поглаживают мое тело, и ощущая привычное волнение и желание.
— Надеюсь, ты выполняешь мою просьбу и осторожна?
— Алира не настолько сильна, чтобы подвергать не только меня, но и себя лишнему риску. Так что не переживай. Чем занимаешься? — поинтересовалась я, переводя тему разговора и махнув рукой в сторону огромного полированного деревянного стола, на котором были навалены бумаги.
— Ты раньше не интересовалась, — заметил муж.
— Просто не показывала виду. Но неужели ты и правда думаешь, что мне это безразлично. Что такое в бумагах моего отца, раз ты не только согласился жениться ради возможности их заполучить, но и тратишь столько времени на их изучение?
Индар меня немного развернул, прижал спину к своей груди. Рукой муж обхватил меня за талию и устроил голову на плече. Еле сдерживая дрожь от того, в какой опасной близости его губы, как горячее дыхание заставляет сердце бешено стучать, я с серьезным видом приготовилась слушать. Получалось плохо. Тело, привыкшее вот так реагировать на ласку, Индар, знающий наперечет, куда и как именно касаться, чтобы я моментально воспламенилась… В затуманенной голове промелькнули нехорошие сомнения, что меня самым натуральным образом вновь соблазняют, чтобы не отвечать на заданные вопросы.
Я поерзала на коленях Индара, уже почти готовая забыть про все и просто отдаться все сильнее накатывающим волнам томительного предвкушения, что приведет к невероятному по своей силе взрыву, как все-таки смогла вспомнить про причину, приведшую меня сюда.
Руки мужа уже успели не только расстегнуть, но и стащить с меня жилетку, забрались под рубашку и уже провокационно ласкали грудь, когда я все-таки очнулась и почти зашипела от собственной слабости и податливости:
— Ты обещал рассказать про бумаги, — хрипло напомнила я, борясь с желанием выгнуться еще сильнее и склонить голову набок, подставляя шею под губы мужа.
— Может, потом?
— Сейчас. Причем вот прямо немедленно! Иначе…
— Мы займемся более приятными вещами, — пообещал Индар, но я уже была намерена всеми силами противостоять искушению. С губ сорвалось только одно, — Инда-а-ар…
— С ума схожу, когда ты произносишь мое имя, — глухо сказал муж, а его пальцы стиснули меня так, что я вновь прикусила губу от той волны, что немедленно промчалась по телу.
— Бум-м-маги, — заикаясь, напомнила я. — Пожалуйста.
— Искусительница, — меня поцеловали в шею и одернули рубашку. — С другой стороны, мне давно надо было привлечь тебя. Но я упрямо думал, что смогу сам все сделать. Смотри, — Индар положил передо мной несколько листов, исписанных мелким убористым почерком. — Ты когда-нибудь читала их?
— Нет, — с сожалением покачала головой, всматриваясь в строки. — Мне едва исполнилось одиннадцать, когда не стало папы. Прошло несколько месяцев, как мама вышла замуж за Каресера, а меня отправили в пансион. Так что у меня просто не было времени ознакомиться с архивом отца.
Я почувствовала, как напряглись руки мужа и почти сразу расслабились, нежно погладив живот, а к шее быстро прижались губы.
— Проблема в том, что он применял какой-то свой шифр. Вроде читаешь и все понятно, но когда доходит до практики, то понимаешь, что вся теория полнейшая чушь.
Задумчиво поглаживая руку Индара, удерживающую меня за талию, я всматривалась в лежащие передо мной листы. Почерк отца был вполне разборчивым и понятным, но я почти сразу поняла, о чем говорит муж. Некоторые слова казались настолько не к месту, словно их специально вставили в текст, чтобы запутать. Я закрыла глаза и попыталась представить образ отца. Он казался почти неуловимым, а черты лица стерлись из памяти. Помнила только, что он был высокий и крепкий мужчина с огромными руками, в которых так смешно смотрелось перо. Ярко-синие глаза, почти с таким же бирюзовым оттенком, как и у меня, а вот волосы черные…, аккуратная борода, прячущая жесткие губы, и пребывающая в вечном беспорядке растрепанная шевелюра… Свет лампы, пальцы, постоянно измазанные чернилами. Отец часто уезжал и порой отсутствовал по несколько месяцев, а потом запирался в кабинете и писал, что-то чертил, рисовал схемы.
Я часто залезала в кабинет через окно и почти всегда видела отца, сидящего за столом. Исписанные листы возвышались стопками по обе стороны от него…. Мама, частенько дремавшая в кресле и ждущая, пока отец освободится… И россыпь аметистов на серебряном блюде…
— Что-то вспомнила? — напряженно спросил муж.
— Нет. Мне так жаль, но я и лица-то папы толком не помню. Есть обрывочные картинки некоторых эпизодов. Но я отчетливо помню, он постоянно что-то писал, причем листов было гораздо больше, чем ты увез. Ими был забит целый шкаф, а еще в его кабинете хранилось огромное серебряное блюдо, на котором лежало совершенно невероятное количество аметистов. А потом они пропали, — задумчиво добавила я, припомнив, как однажды не обнаружила свои любимые «камушки» на привычном месте и очень расстроилась. А Флора, позже по секрету отдала мне один камень. И только тогда я узнала, что она украла его у отца, чтобы подарить мне. Где же он сейчас?..
