Пролог
– Какое несчастье. Бедняжка не выдержала столь длительного пребывания рядом с тобой. Я бы тоже скончался на её месте… – насмешливый голос Старшего демона рода Рю вызывал глухое раздражение. Что он здесь забыл, интересно? А… точно. Пришёл удостовериться лично. И как только Дом его впустил…
«Ложь. Какая наглая ложь…» – зудела в мозгу настойчивая мысль.
Акара откинул тюль балдахина и склонился над бездыханным телом своей «невесты». Кожа бледная, холодная, губы выкрашены красной помадой. Красные с переливами волосы рассыпались по подушке. Казалось Адея просто спала, но погасшая на её груди саргасова печать свидетельствовала об обратном.
Девушка была мертва.
Сомнений не было, кто именно приложил руку к её скоропостижной смерти, но… никаких доказательств не было. Акара обошёл весь Дом, перевернул каждую комнату и эту в том числе, но никаких следов не нашёл. Зато на зеркальном столике была записка…
– Лучше передай мне «права» сейчас, – самодовольно изрёк Мефис. Он скрестил руки на груди, прислонившись к широкому подоконнику, на котором вечерами любила сидеть Адея с книгой в руках.
… она неплохо управлялась с Домом. Сложно будет найти замену…
– У меня есть время… – глухо изрёк он, беря в руки клочок помятой бумаги.
– Всего двадцать дней, – усмехнулся демон. Красные глаза сверкнули в свете торшеров. – Найти смертную за столь короткий срок, что согласится добровольно стать невестой демона, покинуть родной мир, что откажется от возможности завести семью ради служения тебе и Дому… невозможно. Просто признай это. Дом не может существовать без контроля больше двадцати дней, не будь глупцом.
– Я глупец, что вообще впустил тебя на порог, – глухо огрызнулся Акара. – Я знаю, что это ты убил Адею, но ты не получишь Дом. Не надейся.
Мефис закатил глаза.
– Предоставь доказательства. Или найди новую невесту. Буду с нетерпением ждать…
Мелькнувший в туманной алой дымке зловещий оскал – последнее, что увидел Акара. Не стоило обнадёживаться, если он не найдёт новую «невесту» – Мефис соберёт Верховный Совет и будет претендовать на право стать хранителем Призрачного Дома. Значит, девушка на роль «невесты» у него есть.
«Я устала… не могу больше выносить влияние Дома. Прости…» – гласила короткая записка, оставленная якобы Адеей. Почерк её, но не было подписи, не было полумесяца, который она так любила рисовать в каждом своём обращении. Может, не придала значения обычным мелочам, была опечалена, опустошена, но верить в то, что Адея ушла из жизни по своей воли… не хотелось.
– Это ты прости… – сипло вымолвил Акара, проведя пальцами по прекрасному лицу девушки. – Прости, что не сберёг. Что так и не смог дать тебе то, чего ты так страстно желала. Прости…
Он отдёрнул руку и сжал пальцы в кулак.
«Но я не позволю, чтобы твои труды пропали даром…»
Поклялся он и решительно покинул комнату, пропитавшуюся сладким запахов духов…
Двадцать дней. Ничтожно мало, но… Акара не собирался сдаваться. Он найдёт человека во что бы то ни стало, даже, если придётся опуститься до похищения.
Род Рю никогда не получит Дом, никогда не будет управлять Межмирьем….
Глава первая
Моя жизнь… никогда не была простой и понятной. Если бы после каждой совершенной ошибки, каждого неверного шага появлялись реальные шишки, боюсь… на мне бы не осталось живого места. Не только на лбу…
Я поднялась со дна, но никогда не гордилась этим. Наоборот… стыдилась. Притворялась нормальной и со временем поняла, что притворство является нормой среди людей. Одни притворяются несчастными, другие… счастливыми. Но несмотря на тяжёлое малоприятное прошлое, что временами тяготило меня, я никогда не хотела расстаться жизнью и в какой-то момент всё постепенно наладилось.
У меня появилась работа, пусть не мечты, но не самая скучная, появились знакомые, друг.
Я воткнула лопату в землю, зачерпнула побольше и высыпала влажные темные комья в небольшую яму, на дне которой он и лежал. Мой друг, завёрнутый в белую простыню. Макс…
С Максом мы встретились… на помойке. Щенок умирал в ворохе тряпок, его шею сдавливала бечёвка… Ему было от силы недели три, маленькая невинная душа, выброшенная погибать на мороз.
За восемь лет я ни минуты не жалела о том, что однажды решила спасти его. Макс стал мне не просто другом, он был моей семьей, моей радостью, а потом в нашу тихую и размеренную жизнь пришла страшная болезнь…
Болезнь уже не впервой забирает у меня близких, но впервые мне так… больно.
Дед меня никогда не любил – я ведь дочь шлюхи, маленький выродок, а Максу… Максу было плевать чья я дочь. Плевать он хотел и на мой статус, на то, что работала барменом в бильярдном клубе, плевать, что ездила на мотоцикле, а не на иномарке, что вместо элегантных платьев предпочитала джинсы и кожаные куртки…
И снова это ощущение пристрельного чужого взгляда на мне. Я бы решила, что у меня разыгралась паранойя, если бы периодически не замечала незнакомца, наблюдающего за мной. Более того… он наблюдал и ночью… И сейчас прятался под в сгустившихся сумерках за толстыми стволами дубов и тополей.
Макс любил здесь гулять, именно из-за обилия деревьев.
Похоронив друга, я достала из кармана маленькую резиновую косточку – любимую игрушку Макса – и положила её поверх свежей могилки.
Выпрямилась, засунула руки в карманы куртки, запрокинула голову в небо.
… по щекам потекли горячие крупные слёзы.
Не могла вспомнить, когда плакала в последний раз, но сейчас это было так естественно.
В груди разливалась ядовитая горечь, неся за собой опустошение. Очень скоро, в месте где сейчас очень больно, появится огромная дыра. Дыра в моей душе…
Вытерла щеки тыльной стороной ладони, громко и неприлично шмыгнув носом, но приличия – последнее, что меня сейчас волновало. Даже жгучий взгляд, направленный на меня из-за укрытия, не трогал. Не волновал. Пусть смотрит, не жалко…
Достала из кармана пачку отвратных сигарет, вынула одну и… просто понюхала. Курение – дурная привычка, а я не любила дурные привычки, но это не точно…
Табак пах дедушкой. Или это дед провонял табаком настолько, что теперь ассоциировался у меня с «никотиновыми солдатиками смерти». Наверное, я поэтому и бросила курить, а не потому что сигареты вызывают рак и делают кожу землисто-серой. Никогда не любила деда…
Мысли потекли вяло, цепляясь одна за другую. Сумбурно, медленно и неохотно. Я то возвращалась в своих неясных воспоминаниях в ранее детство, когда мать ещё окончательно не спилась, то ныряла в школьные мутные годы, когда я научилась не только сквернословить, гонять на мопеде, но и узнала, что кулаками бить обидчиков эффективнее, чем пытаться защищаться словами, убегать и звать на помощь. Всё равно никто не придёт. Ко мне не приходили…
