Лариса вбежала в приемное отделение больницы и хотела уже проскочить в дверь, в которую вошли люди в белых халатах, но её кто-то схватил за руку:
– Вы что меня не слышите? – рассерженно говорила дежурная медсестра, обращаясь к ней: – Что за народ? Ведут себя как дома. Куда вы собрались?
– Я к дочери. Мне сказали, что она в аварию попала.
Лариса говорила быстро, а испуг на её лице смягчил голос медсестры.
– Пойдемте, я в журнале посмотрю. Как фамилия?
– А…
– Яна?
–Да-да.
– Ей только что сделали операцию.
У Ларисы подкосились ноги, и перехватило дыхание, она прислонилась к стене и пыталась расстегнуть плащ.
– Женщина, вам плохо?
– Что с дочерью? – тихо спросила она
– Все нормально. Успокойтесь. Сейчас я приглашу врача, и он всё вам расскажет. Давайте я помогу вам присесть на диванчик.
Молодая девушка усадила её и принесла стакан с водой.
– Не переживайте так, у нас хорошие врачи. Ваша дочь сейчас в реанимации. Операция прошла успешно. Ждите доктора.
– Спасибо вам, я подожду.
Лариса сидела, опустив голову, держа стакан в руке, и никак не могла прийти в себя от стрессового напряжения. Она даже не помнила, как сюда доехала, в голове звучал только голос, который сообщил ей по телефону:
– …. Ваша дочь с молодым парнем на мотоцикле попали в аварию…
– Вы мама Яны?
К ней обращался пожилой мужчина в белом халате:
– Женщина, вы меня слышите? С вами всё в порядке?
Лариса подняла голову и, увидев врача, резко встала с диванчика, нервно сжимая стакан в руке. Вода выплеснулась ей на одежду, но она даже не заметила этого.
Врач повернулся к медсестре:
– Марина, принеси успокоительное.
Потом вежливо сказал маме Яны:
– Успокойтесь. Всё нормально.
Лариса жадно ловила каждое его слово, но сама молчала, только нервно кивала, словно соглашаясь с ним. Потом чуть успокоилась и спросила:
– Что оперировали?
– Она сильно распорола ногу, у неё небольшое сотрясение мозга и множественные ушибы. У парня сложнее, поэтому можно сказать, что ей повезло.
– Это опасно? Какие могут быть последствия?
– Я думаю, всё будет хорошо.
– Слава Богу! – облегченно вздохнула Лариса. – К ней можно пройти?
– Нет, лучше завтра, когда её в палату переведут. Но у меня для вас есть и хорошие новости. На беременности это не отразилось.
– Что? Какой беременности?
Врач озадаченно посмотрел на неё и после небольшой паузы продолжил:
– Вы что, не знали? Она нам сообщила перед операцией, что беременна, четвертый месяц. Очень просила сохранить ребенка. Я вижу, вы потрясены, но тем не менее я вас поздравляю. Дети – это всегда счастье!
По телу Ларисы пробежала дрожь, и выступил холодный пот. Она медленно встала и, не оборачиваясь, направилась к выходу. Осознавать происходящее она начала только минут через пятнадцать, когда присела на лавочку, которая стояла по пути её движения. В голове звенела только одна мысль: «Значит, проклятье не исчезло?».
Стояла теплая сентябрьская погода. Листья на деревьях начали менять свой окрас и создавали прекрасные переходы из зеленого в желтое и красное. Клумбы с разноцветными цветами, которые тянулись вдоль аллеи, где сидела Лариса, привлекали к себе внимание и настраивали на хорошее настроение, но только не её. Беременность дочери выбила у неё почву из-под ног, рухнула вся её жизнь со всеми надеждами и стабильностью. Напряжение в теле Ларисы усилилось, а на лице появилась гримаса злости. Она встала и быстрым шагом направилась в эзотерический салон. Зайдя туда, она, не останавливаясь, пошла в знакомый ей кабинет с надписью «Ясновидящая Ольга». Секретарь пыталась её остановить и сказать, что та занята, и что она пришла без записи.
– Плевать, – резко ответила Лариса и, открыв дверь, вошла в кабинет.
– Лариса Васильевна, что случилось? – удивленно и настороженно спросила хозяйка кабинета, торопливо убирая со стола чайную пару, конфеты, печенье, и автоматически расставляла на свои места зеркала, свечи, прозрачные шары.
Окно в комнате плотно закрывали шторы, и освещение было только от свечей и от слабо светящего бра на стене. Лариса подошла к столу и, облокотившись на него ладонями, наклонилась всем телом вперед. Её озлобленное лицо осветила свеча, и сидящая за столом целительница невольно откинулась на спинку кресла.
– Вы мне сказали, что сняли проклятье. Я к вам ходила полгода и оставила у вас кучу денег, а получается, что всё напрасно, – Лариса говорила медленно и жестко.
– Присядьте, пожалуйста. Сейчас разберемся. Что случилось? – отвечала целительница, сбитая с толку внезапным вторжением клиентки.
– Это случилось давно и до сих пор преследует, – почти крикнула Лариса, а потом как-то обмякла, присела в кресло и разревелась. Секретарша потихоньку выскользнула за дверь и прикрыла её, а целительница пошла в наступление.
– Ну, знаете, вы меня просто расстроили. Я вас не узнаю. Всегда такая тихая, а сегодня вы просто фурия какая-то. С чего вы взяли, что проклятие осталось?
Лариса проплакалась и немного успокоилась. Еще шмыгая носом, она спросила:
– Вы помните, в чем моя проблема?
– Конечно, у вас родовое проклятие, которое тянется от вашей бабушки.
– А нюансы помните? – продолжала спрашивать Лариса.
– Что вы имеете в виду? Расскажите, наконец, что случилось?
– Моя бабушка умерла на сорок первом году, а моя мама была беременна мной.
– Да, я помню.
– Моя мама умерла на сорок первом году, а я была на восьмом месяце беременности.
– Так. И что?
– Моя дочь сейчас беременна, срок четыре месяца. А мне через четыре месяца исполняется сорок лет.
– И что?
– А то, что когда мне будет сорок лет, то у моей дочери срок беременности будет восемь месяцев.
– Но это ещё ничего не значит.
– А когда будет значить? Когда вам сообщат о моей смерти?
– Ну не надо так трагично.
– А как надо? Таких совпадений не бывает просто так. Значит, проклятие осталось. А я вам поверила.
– Ну, давайте я проведу ещё один ритуал бесплатно, – стала оправдываться ясновидящая и взяла в руки прозрачный шар, – Сейчас я буду работать с шаром.
– Нет, спасибо. Больше ничего не надо. Я вам больше не верю, – сказала Лариса, встала и ушла.
Она брела по улице, как говорят, куда ноги вели, и увидела перед собой церковь, туда и направилась. Внутри было почти пусто, только три человека стояли перед иконами. Лариса купила четыре свечи, как всегда – две за здравие себе и дочери и две за упокой – бабушке и маме. Она прошла до иконостаса, встала на колени и долго молча стояла, глядя на иконы и держа в руках незажженные свечи. Потом встала, подошла к работающей при храме женщине и, протянув ей свечи, грустно сказала:
– Зажгите их, пожалуйста. За здравие Яны и Ларисы, за упокой Мани и Кати. Я сама не смею. Видно, мы очень виноваты перед Ним.
