Предисловие
Гендальф. Будь он неладен. Вечно у клавиатуры, в чудной шапке, с посохом и амбициями на Нобелевку. Он не пишет – он выжигает. Он редактирует так, что потом не восстановишь. Он колдует над текстами, бубнит себе под нос о "слабой мотивации персонажа" и устраивает оргию в папке.Когда-то я думал, что писательство – это просто: сел, написал, дописал, издал. А потом появился он.
Я не звал его. Он сам пришёл.
И остался.
Теперь каждый раз, когда я открываю документ, мне приходится договариваться – с ним. Иногда – даже за табак, но это он так думает, что это табак Иногда – за место у клавиатуры. А иногда – просто стою в углу и наблюдаю, как этот старый вредитель вновь переделывает весь текст, который я писал три ночи подряд.
Это письма с передовой, где каждое утро – бой с пустым курсором, а каждый вечер – сделка с шаманом.Это дневник выживания.
Ну что ж. Чайник на плите. Посох у двери. Садитесь.Если вы писатель – вы узнаете себя. Если вы не писатель – лучше не начинайте. А если вы – Гендальф…
Клава ждет вас! Как говориться "Welcome!".
Мой друг Ваня как-то сказал:А если честно… Всё началось с одной фразы.
– А может… ещё чуть-чуть подправить?..«Нет смысла возвращаться и редактировать старое». Мол, хватит ковыряться в прошлом – двигайся дальше. А у меня, как назло, руки чешутся. Кажется, это у многих писателей так. Смотришь на текст – вроде всё норм, но что-то внутри шепчет: – Пус-ти за клаву…И вот я снова лезу. Становлюсь на колени перед Гендальфом, молю: То, что уже редактировал сто раз.И редактирую.
Потому что это ведь я.И в какой-то момент, отправив Ване очередную версию очередного текста, я вспоминаю тот образ, что когда-то да видел в интернете – Гендальф, который вечно переписывает свою собственную историю. Редактирует. Правит. Перерабатывает – в вечность. Смешно, конечно. Но мне вдруг стало очень не смешно.
Я даже написал Ване:
Редактор. Колдун. Псих. Мой двойник. Мой бич.«Представь, что я проснулся утром, открыл текст – а он уже там. Гендальф. Сидит у клавиатуры и семечки лузгает». И с этого всё началось. Так у меня появился сосед.
Всегда.Теперь мы живём вместе, как в общаге. Вроде бы раздельно – но он всегда рядом.
Всего лишь пару строчек. В третьей главе.Ой, простите… Я вспомнил – мне нужно кое-что подправить.
Если что… может, встретимся там.Всё, я пошёл. Не могу больше с вами говорить – нужно Гендальфа навестить.
День первый. Вечер.Он там опять сидит.
Ну короче, Вань, у нас реально проблема. Всё серьёзно.
Захожу я, значит, в текст – хотел кое-что подправить. Ну прям совсем чуть-чуть: глянуть абзац, поправить слово-другое – и спать.
А он опять там.
Да, ну его к чёрту… Ты понял. Наш общий знакомый.
Гендальф. Будь он неладен.
Сидит, как обычно, в тряпье каком-то, с посохом, у клавы… И – зараза – семечки лущит. Прям на неё!
Глаза красные, налитые, под ними тени – будто за плечами битва при Хельмовой Пади, а впереди – жертвоприношение великому Редактору.
Я ему:
– Эй, хорош на сегодня, подвинься. Мне буквально на минутку.
А он даже не глянул. Бормочет себе под нос:
– Оставь меня, старушка… я в печали…
Я такой:
– Слушай, ты вообще норм?
А он как посмотрел! Я аж осел.
Потом встаёт, берёт посох – и как гаркнет на всю комнату:
– ИДИИИИ СПАААААТЬ!!! МАТЬ…
(ну, ты понял… всю брань тут писать не буду – ещё забанят)
И вот я стою, смотрю на него и думаю: сейчас как стукнет этим своим посохом, или как колданёт – и я до утра превращусь в камень.
Буду стоять посреди комнаты, по стойке смирно, наблюдать, как он тут психует.
