Весною, в предрассветный час, произошло небывалое в здешних местах событие. В клочья разрывая зыбкую тишину, в безоблачных южноуральских небесах пушечным громом прокатился далекий грохот, словно вестник судьбы. Звуки плыли в холодном и прозрачном воздухе над тихой излучиной уральской реки Вельки, над непроглядно-черным лабиринтом пятиэтажек и частных домов пока не затихли в невообразимой дали, на противоположном краю Вселенной.
Уличные фонари погрузили мир во тьму, спустя секунду вновь загорелись, отобрав у ночи улицы, обрамленные серыми квадратами стареньких панелек. В тот же миг небо полыхнуло, заплясали в холодном буйстве красок розовые, сиреневые, желтые сполохи. Тьма сбежала. В мельтешении теней и стробоскопических вспышек, расцвечивающих дома, замерзшие ночью лужи и степь в тревожные краски, Южный Урал посетило грандиозное и завораживающее красотой зрелище – северное сияние. Стаи ворон, испуганно крича, взлетели с по-зимнему голых деревьев, завели дикий хоровод над спящими домами. Ветер донес из частной застройки далекий собачий лай. В пятиэтажках вспыхнули окна. Но в целом город не обратил на всю эту чертовщину внимания, он спал, только из полуподвального помещения с вывеской сбоку от дверей: «Муниципальное управление ГОЧС» выскочил дежурный с телефонной трубкой в руке, вскинул лицо к небу.
Что это? Откуда? Несколько минут он то озадаченно озирался по сторонам, пытаясь понять, откуда был грохот, не взорвалось ли чего, то подымал лицо к бешеному танцу разноцветных сполохов. Телефон, который в случае происшествия разрывался от звонков, загадочно молчал. Постепенно все успокоилось: зарево в небе исчезло; окна в пятиэтажках погасли, они вновь погрузились в безмятежный сон, только где-то все еще брехали перепуганные собаки и шелестел запутавшийся в ветвях ветер. Дежурный пожал плечами и пошарил в кармане, закурил. Огонек папиросы, то вспыхивая, то почти угасая, светился во тьме красным угольком. Потушив окурок об бетонную стену, бросил в урну, а спустился назад. Он даже не предполагал, что остаток ночи будут сыпаться сообщения об авариях на ЛЭП, оптоволоконных линиях связи, соединяющих город с областным центром, на ГРЭС и до утра будут трудиться аварийные бригады, и только к шести часам удаленные районы запитают от городской электростанции, а связь с окружающим миром так и не наладится.
Этот день начался как обычно. Иван Савелович еще не знал, что природой ли, Всевышним ли, но его судьба и судьбы соседей и совершенно не знакомых людей были исчислены, взвешены и найдены слишком легкими…
Сквозь щелки в шторах в кухню струила холодная предутренняя тьма. Ночью Иван Савелович спал плохо, ныл желудок – мучил застарелый гастрит. Лекарства не помогли. А под утро на улице бахнуло и сон ушел окончательно. Рассудив, что смысла пытаться уснуть уже нет, накинул любимый махровый халат и просидел на кухне за кроссвордом пока за окном темнота не сменилась предутренним сумраком. Так что день начал со скверным настроением и гудящей головой. Наскоро умылся и, перекусив извлеченными из старенького холодильника остатками ужина, угрюмо поплелся в гараж.
Ключ провернулся в замке зажигания, видавшие виды жигуленок приветственно зарычал. Дожидаясь пока разогреется двигатель, вышел из гаража. Желтый, таинственный свет уличных фонарей отражался от покрытых хрустким льдом лужиц. Горизонт на востоке потихоньку розовел. Весенний город был грязен и неуютен – в тени гаражей еще таились черные от пыли сугробы, стылый ветер пробирал до костей; в воздухе плыли холодные запахи весны и сырости. Запахнув получше потертую куртку, облокотился на железную стенку гаража. Темные грубые руки, в которые, казалось, навечно въелась стальная окалина, вытащили сигаретную пачку. Дымок поплыл к рассветному небу. Зевнул и посетовал про себя: «Чертова баба, не могла на позже купить билет! Сама дрыхнет, а мне вставай ни свет, ни заря!» Иван Савелович пятый год как получал заслуженную пенсию металлурга и успел забыть, каково это, вставать с утра на работу, а тут жена с ее дурацкой поездкой в гости к сыну. Навестить сына и внуков он не прочь, но зачем брать такой ранний рейс? Чертова экономка купила самые дешевые билеты!
Старенькая машина, проскрипев подвеской, втиснулась в поворот. «Вернемся, надо посмотреть, подкрутить!» – привычно отметил про себя Иван Савелович. Ремонтировать машину, как и делать другую мужскую работу он предпочитал собственными руками. Сила в них, слава богу, еще была, да и росли они с нужного места. А тратить деньги на всякие шарашки – станции технического обслуживания… баловство это. Машина остановилась у крыльца подъезда. Жена, в лучшем парадно-разъездном наряде, поджидала, нетерпеливо перебирая в руках ремень клатча, у ног ее лежала сумка. Иван Савелович вышел из автомобиля, ткнулся губами в щеку, от которой разило приторно сладкими духами, царапнув небритым подбородком. Супруга оценивающе глянула мужу в лицо:
– А ты небритый!
– Мужчины всегда с утра небритые, – проворчал Иван Савелович и закинул тяжелую сумку в багажник, – Некогда было.
Старик устроился на водительское место. И так день не задался, а еще эта лезет с глупостями. Женщина обидчиво поджала ярко-алые, как у вампиров в ужастиках, губы.
– Мог бы и побриться, хотя бы ради меня!
Иван Савелович благоразумно промолчал, а супруга забралась на заднее сидение, хлопнула дверь. «Курлы-курлы» – летел с небес крик перелетных птиц. Машина неторопливо тронулась, а мужчина, не поворачиваясь, проворчал:
– Ага! Счас! Только шнурки поглажу!
Жена фыркнула, но не стала с утра нагнетать атмосферу. Из дамской сумочки появился телефон, женщина уткнулась в экран. Но вскоре и это надоело. Задвинула шторку со своей стороны, откинулась на сидение и прикрыла глаза. Старик включил магнитофон, забытый певец проникновенно пел о любви до гроба:
И было ей семьдесят шесть,
когда ее самой не стало.
Нет, не страшила ее смерть,
скорей, она о ней мечтала:
бывало, знаете ли, сядет у окна,
и смотрит-смотрит-смотрит в небо синее -
дескать, когда умру, я встречу его там…
Иван Савелович покосился на супругу, поморщился и сделал звук потише. Промелькнули последние спящие пятиэтажки, с обеих сторон потянулись заборы, за ними кирпичные дома частного сектора. Через несколько минут машина вырвалась на ведущее к областному центру шоссе и прибавила скорость. Супруга Ивана Савеловича успела мирно задремать, когда пронзительно заскрипели тормоза, машина резко остановилась, двигатель заглох. Силой инерцией женщину толкнуло вперед, она едва не ударилась лбом о спинку.
– Ты что? Очумел? – взвизгнула, – Смерти моей хочешь?
