Закрывающее от чужого взгляда чёрноё забрало было убрано роботизированной рукой, и я смог наконец увидеть до боли знакомое лицо. Совершенно холодные и безэмоциональные глаза и столь же неподвижное нечеловеческое лицо. Это был взгляд андроида, причём сделанного не совсем подобно образу человека, дабы не падать в пропасть «зловещей долины». Физиономия, равно как и тело, было выполнено в цвете серебра и золота, а синие блестящие глаза окружены гравировкой, словно циферблат дорогих часов. Робот напоминал собою детище стимпанка. Сейчас мода на такое начала возвращаться.
Я бы не уделял этому столько внимания. «Ну железка и железка – красивая и утилитарная, но не более». Вот только я сам был таким. Но не волнуйтесь, я ни в коем случае не бездушная машина. Я человек. Но не здесь. Ни на этом судне, что годами дрейфует в открытом космосе.
ИКЭ, или «Инициатива колонизации экзопланет» – тренд современной жизни, и я в этой жизни – маленькая шестерня, коих среди людей около 30%. Андроид напротив меня – Марк. Он тоже часть этого огромного механизма человеческих завоеваний. Марк сейчас заканчивает зарядку, а заодно ИИ проводит внешний осмотр его «второго тела». Опять-таки моего напарника здесь нет. Да и он ещё даже не подключился к роботу. Появлением столь потрясающей технологии можно быть благодарным гениальным физикам, открывшим квантовую сопряжённость. Ты просто берёшь два атома и сцепляешь их. Меняешь спин одного – меняется и другой. Причём мгновенно и на любом расстоянии. Где-то там, в десятках световых лет отсюда, специальное устройство меняет спины миллиардов сопряжённых атомов лишь для того, чтобы я сейчас мог смотреть на бездушные глаза андроида.
Внезапно голова робота дёрнулась, а взгляд оживился. Машина перевела свой взор на меня.
– О, Маковский! – радостно донёсся голос Марка, подключившегося к своему железному «телу». – А чего ты тут стоишь, смотришь на меня, заняться нечем, а? – в голосе моего компаньона прослеживались слегка надменные нотки, немного приправленные насмешками, но я давно уже смирился с этим, считая эти вещи признаком озорного экстраверта.
– И тебе доброго времени суток, Марк, – показательно сухо ответил я. – Я бы уже занимался этим самым «чем-то», если бы ты не опоздал на вахту.
– Это не я, – отмахнулся компаньон. – На центральном сервере неполадки в автоматической системе контроля, вот меня на 5 минут позже и подключили.
– Хм, главное чтобы это не отразилось на нас в будущем, – задумчиво ответил я.
– Ладно, идём! У нас проверка реактора! – громко и радостно сказал напарник.
– Эхх, – вздохнул я. – Сразу видно – новенький.
– И что? – не согласился со мною Марк – Взгляни на меня. Я машина! Неубиваемая, не требующая еды, воды и сна. Да что там говорить, Маковский? Я даже воздухом не дышу. – он сделал показательный жест, подняв и опустив руки подобно дыхательной гимнастике йога.
И тут он был прав. Ни я, ни он воздухом не дышали. И не только потому, что роботам воздух не нужен. Его здесь и не было. А смысл? Внутри корабля вакуум. Такой же, как и снаружи. Ведь на борту судна лишь два действующих андроида плюс ещё одна пара таких же для подстраховки. А как же тогда я слышу все эти недовольные возгласы Марка в этом безвоздушном пространстве?
– Взгляни сюда, – Марк перевёл мой взгляд на свою металлическую кисть, сделав характерный щелчок.
Внезапно мы упали на потолок, попутно перевернувшись. А с нами перевернулся и мир вокруг. Небольшое круглое помещение, в котором находились мы, поменяло верх на низ, а низ на верх. Все предметы, что находились здесь (круглый стол с двумя стульями, кофейный аппарат на этом столе, полки и свисающая зелёная растительность) плавно инвертировались по горизонтальной оси.
– Перестань сочинять жестовые команды! – приказал ему я. – Любое неосторожное движение может иметь последствия!
А ведь это были не пустые слова. Конструкция корабля была ни то, чтобы прям уж совсем хлипкой, но надёжность судна, как по мне, вызывала сомнения. И объяснялось это так же, как и то, что пол стал потолком. Всё дело в экономии. Зачем делать корабль из толстых стен с опорами и изоляцией, если можно сделать тонкие титановые стены, образующие не особо прочные комнаты. Вы думаете, здесь нужно материала побольше, ведь вон стол, вон полки массивные с кучами книг. Да что уж там, целые растения на стенах, а в соседнем помещении вон вообще дерево растёт.
Вынужден вас огорчить. Нашим миром правит не красота и любовь, а экономия и холодный расчёт. Зачем громоздить всё это, если можно просто нарисовать? Визуализация – так это называется. Дерево, стол, полки с книгами, которые можно прочесть. Кофе, который можно выпить. Да даже кот, которого я иногда визуализирую и глажу от скуки – всего этого нет. Но технологии в наше время спокойно могут доказать тебе обратное. Мало того, что ты видишь картинку, неотличимую от оригинала, так её ещё можно коснуться. Сенсоры андроида и система принудительного ограничения движений робота справятся идеально. Ты почувствуешь на ощупь шип визуализированной розы, почувствуешь её неповторимый запах, а когда насладишься вдоволь – можешь запустить этот кусочек пустоты в открытый космос, наблюдая исчезновение визуализации под кружечку горячего кофе, которого, конечно же, нет. Романтика.
– Ладно, перейдём к делу, – обратился я к своему напарнику визуализированным голосом. – Час назад я заметил небольшое отклонение в объёме плазмы. Около трёх процентов. Не знаю, с чем это связано, но необходимо откорректировать.
Марк мне кивнул, и мы направились к термоядерному реактору. Если вы думаете, что эффект земной гравитации тоже визуализируется – то нет. В комнатах магнитные полы. Так мой напарник и провернул трюк с переворотом. Всё, что нужно было сделать – перенести электромагнитное поле с пола на потолок.
– Чур я дежурю на ИИ, – сказал Марк.
– Как хочешь, – нейтрально ответил я. – Тем более усталость меня одолевает.
Мы оказались в комнате управления реактором. Это такое же помещение, как и предыдущее, только с тем самым деревом посередине. Этот деревянный ветвистый столб оплетал своими корнями находящуюся посередине установку, в которой находился центральный компьютер управления и небольшие экраны по бокам. Это была единственная система управления кораблём, не создаваемая визуализацией. Как её называет мой напарник: «На самый крайний случай». С другой стороны от входа располагался огромный визуализированный экран с такой же нарисованной консолью управления. Мы с Марком подошли туда и занялись стабилизацией реактора.
Когда я водил по табло рукой, на неё внезапно выпрыгнул кролик. От неожиданности я быстро убрал металлическую конечность, словно от огня.
