Василиса вбежала в комнату, раскрасневшись и мотая во все стороны косой. На конце косы висели бубенчики. Они звенели.
За широким столом на могучих ножках, покрытом белой чистой скатертью, сидел на стуле с высокой спинкой Батя. На лавках вокруг стола еще никого не было. Кроме Бати в комнате был еще только один человек – хромой старичок Прохор. Он сидел на сундуке возле стены, прижавшись щекой к светлому лиственничному бревну, из которых был сложен дом. Прохор усердно тыкал пальцем в пульт дистанционного управления, чтобы переключить канал с песен и плясок на чрезвычайные новости. Это был новый канал – «Чрезвычайные новости Земли». Это был хороший, надежный канал, так как плохих чрезвычайных новостей не случалось.
Батя ждал ужина и разговоров. Василиса явилась к месту.
– Ну, что нового на ферме, дочка? – спросил Батя.
– Сто восемнадцатый доильщик заржавел. Его на дворе оставили, под дождиком.
– Плохо.
– Вместо него сто девятнадцатый взяли.
– Хорошо.
Василиса села рядом с отцом. Старичок Прохор заерзал на сундуке, пытаясь попасть пультом в телевизор. Но винтовка, висевшая на высокой спинке стула Бати, патронташ с патронами, висевший там же, да еще бубенчики в косе Василисы экранировали телевизор, и переключить канал не удавалось.
– А где Иван? – спросил Батя.
– Опаздывает, обычное дело, – подал голос Прохор.
– Плохо, – сказал Батя, насупив брови.
– Или, у него сегодня смена должна быть. Вчера-то он здесь околачивался.
– Хорошо, – Батя повеселел.
– Добрый специалист – Ванька, – снова подал голос старичок Прохор. – Не чета другим. И считать умеет, и в выключателях не путается.
– И сосед хороший, охоту любит, – добавил Батя.
– И с девками не шалит, – продолжил Прохор.
– Он читать любит, – вставила Василиса и зарделась.
– Хорошо, – подвел итог Батя.
В сенях кто-то споткнулся о ведро. Раздался звон, и стало слышно, как зацокали по полу, а потом по ступенькам крыльца, огородники.
В комнату ввалился широкоплечий Джон. Его красные губы на черном лице расплылись в извиняющейся улыбке.
– Я там ненароком ваших огородников из ведра выпустил. Крышку сбил, они и побежали.
– Ничего, – ответила Василиса, – в кабачках и свекле уже сорняки появились, они прополют.
– Хорошо, – сказал Батя. – Но где все-таки Иван?
– Опаздывает? – спросил Джон, подмигивая Василисе.
– Плохо, – сказал Батя.
– На дежурстве он, – крикнул от стенки Прохор.
Металлические серьги в ушах Джона обрекли его попытки переключить канал на новое поражение.
– Хорошо, – вздохнул Батя.
– Ванька никогда не опаздывает, – сказал Джон. – Я его два часа назад видел. Он в форме был. При полном параде.
Помолчал и добавил:
– Я у него в доме на стене красный диплом видел – диспетчер высшей квалификации. Пять языков знает. Плюс сто со словарем, – Прохор встал на сундуке на колени и вытянул руку с пультом, тщетно стараясь пробиться сквозь помехи.
– Хорошо, – сказал Батя, – диплом – это хорошо.
– Он сто первый учит. Или шестой? – вставила ненароком Василиса и стала накручивать на палец конец косы.
Бубенчики зазвенели.
– Плохо, – снова со вздохом сказал Батя.
– Что плохо, батенька? – испуганно спросила Василиса.
– Плохо, что ясности нет: шестой или сто первый.
В сенях снова кто-то затоптался. На этот раз раздался плеск воды, и через минуту в комнату вплыла хозяйка – Марья Моревна, с рукавами цветастого платья, мокрыми до самых плечей.
– Что же вы кадку с живой водой крышкой не прикрыли, и свет погасили. Я по привычке на нее фонарь поставила, он и ухнул. Пока достала, вся вымокла, и по полу воду расплескала, уже ветки полезли, за ноги цепляются.
– Плохо, – сказал Батя.
– Ничего, я вам рубанок-самоход принесу, мигом приберется, – сказал Джон
– Хорошо. Самоход – это хорошо.
– Щуку не выплеснула? – спросил со своего сундука Прохор, – хоть к ней на поклон идти, программу узнавать.
– Не выплеснула. Там она. Все уши прожужжала, пока я фонарь доставала. Все про какое-то будущее спрашивала.
– Ну да, – Джон оглянулся на «песни и пляски» в телевизоре. Скоро уже должны трансляцию начать. У кого пульт?
Марья Моревна села за стол по правую руку от Бати. Старичок Прохор спрыгнул с сундука и просеменил к столу, сел рядом с хозяйкой, положив руку с пультом на стол.
Батя оглядел всех:
– Ну, начнем ужинать, что ли?
Марья Моревна хлопнула в ладоши. Дверь распахнулась и в комнату вплыли статные многорукие подавальщицы.
Джон наклонился к поставленной перед ним тарелке с огромным куском жареного мяса. Старичок Прохор улучил момент и, прицелившись поверх черного затылка Джона, сумел переключить канал с плясок на новости. После чего положил пульт в карман и взялся за вилку с ножом.
В телевизоре журналист, освещенный прожектором, поминутно поворачивался к ночной пустоте за собой и трещал:
– Вот-вот зажгутся причальные огни на полосе и экипаж «Будущего» увидит свой родной дом.
Журналист посмотрел на часы, потом снова обернулся на темную полосу, и заскучавшим голосом начал рассказывать:
– Триста лет назад несколько десятков землян отправились на сверхновом космическом корабле на поиски планеты, пригодной для переселения. Благодаря эффекту, предсказанному еще Эйнштейном, время на корабле шло намного быстрее, чем на Земле. Поэтому через несколько минут мы увидим возвращение наших предков – практически в том возрасте, в каком они улетали. И мы уже знаем, что они везут нам прекрасные новости – планета для переселения найдена. Будущему землян теперь ничто не угрожает!
Журналист снова оглянулся на неосвещенную полосу:
– Вот-вот зажгутся причальные огни…
Но огни не зажигались. Зато откуда-то сверху, от звезд, прорываясь сквозь многослойную кровлю, способную выдержать удар небольшого метеорита, донесся гул.
