Энн Фокс
И 1000 лет не жаль
Константин Сергеевич прибыл в Новгород, когда колокол тринадцати купольного деревянного храма пробил начало утренней литургии. Первым сошёл с качающейся баржи на дощатый причал, окинув пристальным взглядом мостки.
Уверенной походкой, сдерживая кипящие эмоции и стараясь не выделяться из толпы, прошёл сквозь толпу мужчин, ожидающих посадки на баржу. Взгляды прохожих скользили мимо, не задерживаясь особо на нём. Обычный на вид мужчина средних лет, небогато, но опрятно и вполне достойно одетый. Купец средней руки из Ярославских или Южных земель Или мелкий помещик по делам государственным или частным. Город большой коли упомнишь всех.
Константин Сергеевич прошёл сквозь толпу в направлении Никольского монастыря, оставляя позади воняющую тухлой рыбой и нечистотами пристань. При себе у него не было пожитков, кроме потёртого мешка-торбы, в котором лежал незнакомый никому здесь пульт перемещения. Удачно получилось, что он переместился на баржу, упав на мешки с тканями. Надо сделать пометку, что машина допускает погрешность при выборе места перемещения.
Выйдя к базарной площади, огляделся. Да-а, изменился Господин Великий Новгород. Изменился. Вроде многие улицы знакомы, по некоторым он ходил с самого детства. Да только на месте торгового центра стоит тележка молочника, а далее торговая биржа, её во время войны сожгут дотла. Изменился. Но узнать можно. Тот же Волхов пронизывающий город, деливший его на две части: более спокойную опрятную Софийскую и шумную Торговую.
Поморщившись от тяжёлого запаха, остановился. У него есть не более двух суток, чтобы доказать всем, что он, Сверлов Константин Сергеевич, доктор наук, всё-таки изобрёл машину времени. Изобрёл. Он всю жизнь шёл к этому. Умерли родители, ушла жена, менялась страна, а он словно и не замечал этого всего. Он шёл к своей цели. И вот. Ему сорок шесть, и он доказал всем тем, кто называл его неудачником, что перемещения во времени возможны. Он не был пустым мечтателем и недо-ученым.
– Посторонись! Посторонись! Чего застыл, немощный? – Мимо промчалась бричка, чуть не сбив его с ног. “Пешеходные переходы, тротуары, светофоры и инспектора дпс появятся ещё не скоро”, напомнил себе мужчина. Надо быть осторожнее.
С трудом найдя постоялый двор, замялся у входа. У него имелось несколько монет «временно взятых» из музея. Но твёрдой уверенности, что историки не ошиблись и данные монеты точно принадлежат этому времени, всё-таки не было. Толкнув дверь, вошёл. За стойкой стояла женщина. Высокая, полногрудая, русая коса толщиной в кулак, он таких барышень только в кино и видел.
– Добрый день. Мне бы комнату. – Стараясь ничем не выдать волнение, обвёл взглядом помещение. Просторная комната, на задней стороне каменный очаг, который зажигают в холодное время года, десяток столов да земляной пол, густо устланный свежим сеном.
Монета явно подвела. Уж слишком долго и пристально её разглядывала хозяйка постоялого двора. Но приняла и проводила на второй, очень низкий и душный, этаж. Комната под чердаком была на удивление чистая, стены побелены, деревянные полы выскоблены, лавка застелена тканым одеялом.
Скинув на пол торбу, присел на лавку. С ума сойти, он переместился на тысячу лет назад. Конечно, эти данные нуждаются в проверке и подтверждении. Но это действительно древний Новгород. Его родной Новгород. Вернётся – Нобелевская его, презентации книги, личный кабинет, да какой там кабинет, личный корпус с лабораториями для великих дел. Весь мир будет смотреть на него с благоговением.
