Я открыл глаза и ничего нового не увидел. Надо мной был все тот же потолок моей спальни. Повернув голову, я посмотрел на будильник, он отмерил уже десять часов субботы. Я повернул голову налево и посмотрел на спящую рядом женщину. Она мило улыбалась во сне.
Так, в постель я тебя затащил, теперь, как тебя отсюда вытащить, подумал я, стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить ее. Мне не хотелось видеть, как она откроет глаза, улыбнется мне, а потом еще чего доброго и целовать захочет. А мне этого не хотелось. Она не была красавицей. Она милой и обаятельной. Да и глупо было бы увидеть рядом с собой не красивую женщину по-утру. Нет, чудеса, наверное, бывают, но не со мной. Я вчера был трезв, а значит относительно в здравом уме. Да если бы и принял лишнего, что бывало крайне редко, глаза всегда видели все, что мне надо увидеть в женщине. Эксперименты я не любил, но отдавал должное мужеству отдельных мужчин. В конце концов, женщина любой внешности остается женщиной и ничто женское им не чуждо. Я их уважал, не был способен на героический поступок по отношению к ним. Взглянул на нее еще раз, и убедился, что она очень мила. Ее светлые волосы разметались по подушке.
Я вспомнил ее стройное тело, которое сейчас скрывало одеяло. Я не хотел никаких слов и нежностей именно в момент пробуждения, именно сейчас. И не то, чтобы от нее, а вообще ни от какой женщины. Закрыв глаза, я представил, что сейчас рядом со мной лежит мисс мира. И ничего.
– Не сейчас, – сказал бы я ей, напрягая фантазию сам с трудом веря, что смогу ей это сказать, а она, обиженно надув губки, захлопала густыми ресницами, словно маленький ребенок, готовый расплакаться. Что она может негодовать, я даже не рассчитывал. Раз лежишь здесь, у меня дома, на моей кровати, значит веди себя скромнее.
Я снова открыл глаза. Природа брала свое, и я, тихо встав, отправился в туалет. Если бы я был писателем, то про природу написал бы другое. Например, что я стал ласкать ее тело, а когда она открыла глаза, откинул одеяло и набросился на нее, как изголодавшийся самец. Но я был скромным человеком и считал, что будить спящую женщину – это разворошить вулкан, который пока сам не утихнет, нечего и пытаться успокоить.
Дверь в спальную комнату я тихо закрыл. Субботу я любил за возможность не торопиться. Впереди выходные и надо уметь ими воспользоваться без суеты, наслаждаясь каждой секундой свободного времени. Принял душ, тихо напевая мотивчики, а затем пошел на кухню и замер на пороге. Моя милая соседка по кровати, набросив на себя мой халат, уже готовила кофе.
– Какая приятная неожиданность, – промолвил я, – выхожу из душа, а кофе уже на столе. Еще бы сюда добавить запах свежих, только что испеченных круассанов, я был бы счастлив.
– Доброе утро, – ответила она на мою тираду, – я проснулась, а тебя нет. Думала, сбежал. Сбежал, изможденный от ночных фантазий. Сбежал от меня. Но потом вспомнила, что бежать тебе некуда и проснулась окончательно.
– Я ходил усмирять свою плоть.
– Ну что же, если другого способа нет, холодный душ тоже вариант, – улыбалась она и глаза ее смеялись, – ты не возражаешь, если я тоже приму душ.
– Для усмирения?
– Для удовольствия.
– Вон оно как?
– Да, я хочу пахнуть свежестью.
– А до этого ты что, пахла…
– Не груби, – перебила она меня, – пошлость не украшает тебя.
– Понял. А что меня украшает?
– Чуткость, внимание, забота, уверенность.
– И все? Это хорошо, – наигранно облегченно вздохнул я.
– Если ты имел в виду рога, то тебе это не грозит по причине, что ты холост пока.
– Пока!
– А ты что, записался в лигу холостяков? Не думай даже. Тебя оттуда вычеркнут и выгонят с позором.
– Это еще почему?
– За неуплату членских взносов. Ты же не будешь ходить туда на сборы. Ты предпочитаешь общество женщин. И это правильно. Да, и в будущем при наличии того, что я сказала, ты избежишь этого рудимента. От тебя надо просто уходить сразу.
– Это почему?
– Можно я сначала в душ?
– За свежестью?
– За ней.
Я посторонился, и она прошла мимо меня. Зашла в спальню и со своей одеждой прошла в душ.
Я посмотрел, что так и стою, завернувшись в полотенце, и посчитал неудобным, когда она выйдет, пить кофе в таком виде, поэтому пошел и натянул нижнее белье, джинсы и футболку. Носки надевать не стал. Так мне было удобнее.
Пока она была в душе, я выпил кофе, который она приготовила, и подготовил все, чтобы сварить и для нее, когда она вернется.
Моя дама вышла из душа минут через двадцать. Увидев меня одетого, резюмировала:
– Достойно. Очень мило, что не остался в полотенце. И босоногий мальчик не портит атмосферу. Я даже допускаю, что чистые носки еще в стирке.
– Обидеть хочешь?
– Шучу я, шучу. Не обижайся.
Она вошла на кухню, я поставил варить кофе и наклонился к ней.
– Можно я вдохну глоток свежести?
– Можно, но только не всю.
Она действительно пахла свежестью воды. Не чувствовалось запаха всяких дезодорантов, духов. Она очень приятно пахла.
– А действительно здорово.
– А то! Ты сомневался? Или хочешь сказать, что впервые?
– Все бывает впервые. Вот наше знакомство. Для нас оно впервые. Значит, и все, что было, впервые. И запах свежести твоей впервые.
– Философ. А ты хоть помнишь, как меня зовут?
– У тебя короткое, емкое и красивое имя. Ольга, Оля. Не ошибся?
– Нет. Как себя назвала, так ты и запомнил.
– Интересно. Тебя что, зовут иначе?
– Так и зовут, как назвалась. Все верно. Паспорт показывать не буду.
– Хорошо. Верительные грамоты примем в устной форме.
Тут я резко повернулся и в последний момент успел снять турчанку с огня.
– Чуть было не убежал. Умеешь ты зубы заговаривать.
– Нет, зубы не умею. В мозги тумана напустить еще могу, а зубная боль, хоть и моя область, но я не лечу их заговорами.
Я поставил перед ней чашку, ложечкой положил не опустившуюся пену ей в чашку и только затем налил кофе.
– Следовательно, ты не ведьма, не знахарка, а стоматолог.
– В десятку. Какой запах! – она наклонилась к чашке и вдохнула аромат свежесваренного кофе, – божественный напиток, – затем, чтобы не обжечь губы, взяла чашку и сделала глоток.
– Как ты его готовишь? У тебя здорово получается. Научи.
– Главное, не экономить на кофе. Затем молоть зерна самому перед приготовлением. На кончике ножа соли и корицы. А вот затем… – я замолчал, делая театральную паузу.
– Не томи.
– Наливать в турчанку надо не холодную воду из-под крана, а уже горячую и стоять рядом. Кофе не любит, когда от него отворачиваются. И в момент, когда пена начинает подниматься и готова схлопнуться, уйдя на дно, надо снимать с огня.
– Ну, ты специалист. А почему не холодной водой?
– Холодная вода остужает молотый кофе и затем медленно его нагревает. Он не дает того аромата. Ты же лимон ошпариваешь, чтобы был аромат. Вот и здесь также. Как взрыв, а он боится, что все закончится и не успеет отдать свой аромат. И потом я положил кофе в чашку и добавил кофе. Он в чашке доходит, томится в ожидании, когда его почувствуют.
