Ехать поздней осенью на охоту Гера, так его обычно звали друзья и приятели, полное имя Георгий, не намеревался, тем более на охоту промысловую с целью добыть пушнину. До сих пор он охотился как любитель, чаще всего со знакомыми парнями в компании, рассчитывая отвлечься от обывательской жизни, пострелять, на добычу и не рассчитывал. А стоило ли отправляться на охоту с иными намерениями? Хотя Ярославская область не Подмосковье, где кругом города, городишки, дачные поселки, садовые участки натыканы как поганые грибы, но и здесь охотников хватает, не только местных, москвичи строят коттеджи, раскупают в деревнях избы, осваивают область, многие имеют ружья.
Гера мог вспомнить, как охотился в открытие летней охоты в этом году с двумя приятелями. Поехали на знакомое место на Углическом водохранилище, на котором бывали и прежде, выехали на машине из Углича пораньше, чтоб опередить других охотников. Оставив машину в деревне, прошагали берегом раздавшейся в ширину Волги, остановились на берегу заливчика, обросшего камышом, с ряской на открытых участках, подняли крякв, возможно, здесь гнездившихся, и было ясно – место не плохое. Используя топорики набрали сушняк для костра, обрубая на деревьях нижние сухие ветки, расстелили на земле кусок клеенки, выложили на него привезенные припасы еды и бутылки, уселись на землю. Каждому из парней немногим больше двадцати, радикулит не известен. Выпили, отмечая начало сезона. Захмелев, веселили души до глубокой темноты – развели костер помощнее и, поддавшись дикарским желаниям, разрывали вечернюю тишину боевыми кличами, прыгая через рослое жаркое пламя, сняв болотные сапоги, чтоб прыгать было живее, топтали босыми ступнями землю, доказывали, что нет боязни обжечься, не жалко одежды, если загорится, пьяному море по колено. Затевали единоборство, каждый считал себя первейшим силачом, и хмельная лихость требовала само утверждаться, катались по земле, тиская один другого, давили миски, остатки еды, не обращали внимания, что сырость земли пропитывала одежду. Гера был ладным парнем, хотя ни боксом, ни борьбой не занимался, однако природа силой не обделила, выше среднего роста, плечистый, физических нагрузок не гнушался, в армии служил в десантных войсках, тело в мускулах. И два товарища не были хилыми.
Еще при свете дня приплывала моторка с охотниками, намеревавшимися здесь остановиться, переночевать, увидели, что место занято, причем лихими парнями, жди от них что угодно, и причаливать не стали.
Возможно, возвращались улетевшие кряквы, однако при виде костра, азартно прыгавших людей садиться на воду заливчика не решились.
Утром продрали глаза лишь по тому, что начали палить, как на фронте на передовой, выстрелы заставили вспомнить, ради чего оказались на берегу заливчика. Палатки захватили, но не поставили, время на это не нашли, спали одетыми, лежа на земле в собачьих позах, сворачиваясь клубком.
Наскоро опохмелись, чтоб прогнать вялость, головную боль, для поднятия боевого духа, и охоту начали, три лихих орла с бандитской наружностью, с помятыми физиономиями из-за принятой накануне водки. Дружно пальнули по стремительно пролетавшей шальной перепуганной крякве, хотя летела на такой высоте, что достать ее можно были разве что пулей из карабина. Затем схоронились за росшими на берегу кустами, надеясь, что вспугнутые вчера местные утки или какие-то другие постараются в этом заливчике от бед укрыться, и неминуемо станут добычей.
К заливу подходил посторонний охотник, стоял в отдалении какое-то время, наблюдал. Когда снова пролетела на большой высоте кряква, ее попытались достать, то пришелец решил не молчать:
– Что вы впустую палите. Если какая-то дробина в утку попадет, то только птицу искалечит. У вас ружья надо отобрать, не охотитесь, хулиганите. Я сообщу о вас егерю.
Гера оказался ближе всех к пришельцу, не мог оставить наглое высказывание без внимания, приказал зловещим голосом:
– А ну, вали отсюда! Еще раз здесь покажешься, то живым не уйдешь.
Для большей убедительности он направил на говорившего стволы двустволки, угрожающе кривя губы, взгляд как у убийцы.
Пришелец оказался человеком культурным, просьбу выполнил, не решился спорить с агрессивно настроенным парнем. Он был способен отыскать егеря. Только что егерь мог сделать? Путевки парнями куплены, незаконно полученной добычи нет, при егере стрелять впустую воздержатся. И не всякий егерь решится придираться к трем здоровым парням, по внешнему виду которых нетрудно понять, что они готовы за себя постоять.
На поведение Геры, на его стремления и поступки влияло, что в малолетстве был шпаной, состоял на учете в полиции, тогда милиции, как опасный для общества подросток, не раз его забирали в полицейский участок, даже грозили поместить в колонию для несовершеннолетних преступников. Хотя он уже взрослый, отслужил в армии, даже критически оценивал свои поступки в молодые годы, а с прошлым полностью не прощался, оно проявлялось, как в повседневной жизни, так и на охоте, вот охота и получалась похожей на хулиганство. Два его товарища в малолетстве на учете полиции не состояли, но были разгильдяями.
Одна напуганная пальбой стремившаяся спастись крякуша с разбега села в заливчик, успела стать чуткой, сразу схоронилась в тростниках, потом услышала подозрительные шумы на берегу, издаваемые засуетившимися охотниками, и взмыла в небо, причем совсем не в том месте, где ее ждали, крякнула, удаляясь, издеваясь над незадачливыми добытчиками.
Свет просыпавшегося дня начал активно заливать окрестности, выстрелы звучали уже редко, непрогретый воздух в рваных клочьях тумана стал сотрясать рев мотора быстроходного глиссера, сидевшие в нем охотники решили погоняться за чернети, в отличии от благородных уток считавших, что смогут спастись от добытчиков на широкой открытой воде.
Удалось еще пальнуть по пронесшейся на большой высоте над головами утке, не смирявшейся с мыслью, что надо родные места покинуть, искать убежище на глухих лесных озерках и лужах.
Поняв, что теряют время напрасно, хоронясь в кустах, все трое пошли берегом, хотя слабо, а все же рассчитывая вспугнуть прятавшуюся в тростниках дичину, хотя здесь наверняка успели побывать другие пешие добытчики, приплывали и на моторках, высаживались.
Напуганный диск солнца выглянул в то утро и начал поспешно карабкаться на небосвод, надеясь сбежать.
Вечером можно было постоять на вечерней зорьке, какие-то уцелевшие утки должны прилететь уже в полной темноте на свои кормовые угодья, да вместо этого решили допить водку.
