…Цветущая ветка сливы – тонкая, чуть неровная, узловатая. Цветы на ней – простые розетки о пяти лепестках, округлые, как щеки младенца. Пара больших цветов, еще пара поменьше и, конечно, бутон, да. Да, это банальность, рисунок на форменном платье официантки из китайского ресторана. Но если ветка рассекает диск полной луны, а луна отражается в глазах ночного зверя, тогда совсем другое дело. Нужно только обвести ветку в круг, а потом…
Звякнул дверной колокольчик. Саша вздрогнула, сжала пальцы, и слива на салфетке стала просто мятой бумажкой. Три ярко-красные царапины через глаз от брови и до носа резко заболели. Девушка одним движением сунула салфетку в карман фартука, туда, где, как назло, стал вибрировать мобильник, быстро опустила ножки в казенные гэта, положенные работнику как спецодежда, и приготовилась, кланяясь и улыбаясь (улыбка и поклон тут тоже были частью спецодежды), принять заказ от новых посетителей ресторанчика паназиатской кухни «Серебристая луна».
Но, увидев, кто входит в дверь, девушка прикрыла лицо рукавом и юркнула в кухню.
– Леся, а Леся, – простонала она напарнице, высокой и худой девице в такой же форменной розовой блузке. – Подмени меня, прими заказ у посетителей. Пожа-а-а-алуйста!
Леся вскинула татуированную бровь:
– С чего вдруг? Твой столик, ты и иди! Я устала. – И она демонстративно прикурила сигарету от электроконфорки.
«Ты так, наверное, однажды брови себе и спалила», – в сердцах подумала Саша, но предприняла еще одну попытку.
– Лесечка, пожалуйста-пожалуйста, ну выйди и прими заказ. Там одногруппницы мои. Я не хочу им на глаза попадаться… – Саша сделала моську. – И… и мне мама звонит, срочно! – Правда была настолько мелодраматична, что рассмешила суровую Лесю. Подруга окинула взглядом тощенькую Сашу, на мгновение задержавшись на левой стороне лица, но ничего не сказала про саднящие царапины. Уже в который раз ничего не сказала, вот странно.
– У нас в стране вообще-то любой труд почетен. Нечего тут стыдиться каких-то пижонов с айфонами, – проворчала Леся. Однако статная деваха всё же встала с табуретки с грацией бурого медведя в родной среде обитания.
«Может, в прошлой жизни она бродила по тайге в бурой шкуре, – решила Саша. Но напарница надела типа деревянные башмаки (дресс-код как-никак) и, как по волшебству, изменила походку на легкий семенящий шаг. – А потом ее поймали и в цирк отдали, по проволоке ходить». Саша, чтобы спрятать улыбку, полезла в телефон и попыталась изящно и незаметно прикрыть зудящим аппаратом оцарапанную щеку.
Телефон, однако, замер в руках, а на экране всплыло уведомление: «Пропущенные вызовы: Мама. 3 вызова».
Перезвонить, пока есть время?! Но абонент неожиданно оказался временно недоступен. Странно это, мама так не делает, а дозвониться может и на выключенный телефон, если ей нужно. Суровая Сашина мама.
Зато с заказом пронесло! Не придется прятать глаза и отвечать на вопросы девчонок из группы. Девушка перевела дух. А тут и Леся вернулась:
– Выбирают пока. Фифы размалеванные, ничего особенного. – И она улыбнулась Саше. – Все нормально. Тебя никто не видел, и про тебя никто не спрашивал. Ой, блин! – Напарница резко схватилась за живот. – Я сейчас вернусь. – И Леся умчалась в сторону служебного туалета.
Саша еще раз попыталась позвонить маме и проверила ватсап[1]. Но галочка не посинела даже! Мама выключила телефон? Да неужели?! На почву страхов упала первая крупная капля сомнений…
На табло вызовов зажглась цифра семь. Тот самый столик, за которым расположились три главные сплетницы курса.
Уже сделали выбор и вызывали официантку, а Леся еще не вернулась. Вторая капля – немного тревоги.
К светящейся цифре добавился еще и звоночек. А Леська застряла там, в дамской комнате.
Еще чуть-чуть— и будут неприятности у всей смены… А Леська всё не идет, поганка! Тревога и паника!
– Саша, почему ты здесь? Клиенты с твоего столика ждут! – Голос хозяина Ши Тян не был ласковым. Сухопарый старик с жидкой бородкой, как показывают в китайских фильмах про кунг-фу, смотрел сурово. – Иди-иди! – Одним взмахом руки он развеял все Сашины надежды на спокойный вечер. И бородка его сейчас девушке напомнила одно деревенское животное. Но пришлось подчиниться: Ши Тян был крут с персоналом, если было за что наказывать, но премии выплачивал щедрые и регулярно. А сегодня как раз должны были раздавать красные конвертики. Паника-паника-паника! Предел! Лишь бы не «поплыть», не провалиться в зыбкий кисель, где не помнишь, что было, а потом, как в детстве, расхлебывать последствия: «Мама, я плохо поступила? Нельзя так делать?!» А мама не обвиняет, поджимает губы, не отвечает. Прячет глаза, отворачивает лицо… Крепко держит в руках любимую чайную пару с розами. И в выходные в доме появляется новый набор посуды. Стыдобища. После очередного такого «поплыва» всю посуду дома взрослые сменили на эмалированную. Он дольше всех прослужил, этот набор с детсадовскими мишками. Окна также часто менять не могли, и сколы на углах оставались года два, пока не вошли в моду тройные стеклопакеты и мама тогда наскребла денег на замену окон.
А как всё хорошо начиналось! И сданная на повышенную стипендию сессия, и объявленная уже премия на работе, и фамилия в списках прошедших первый отборочный тур на заграничную стажировку. И если бы не эти собачьи царапины на лице! Но Саша поклонилась, как требовал рабочий этикет в «Серебряной луне», и пошла, вся заледенев внутри. Насмешки и сплетни обеспечены…
Леська, устыдившись приступа своей «медвежьей болезни» днем, весь вечер даже немножко заискивала. Но даже если к этому добавить премию от Ши Тян, не хватит, чтобы успокоиться после ехидства и замечаний по поводу расцарапанного лица, торчащих скул, раскосых глаз и полного отсутствия груди в девятнадцать Сашиных лет.
