То ли по чистой случайности, то ли от того, что на небесах стало тесновато в последнее время, а может даже, от обычного православного братского пинка под зад спикировал с насиженного июльского облака на грешную землю желтоволосый, собственно говоря далее, без особых примет Ангел. По-видимому, Бог действительно существует, поскольку точка приземления объекта чудным образом совпала с находившимся на данной местности стогом недавно убранного сена, имевшего схожий окрас волосам потерпевшего.
Ежели в вышесказанном происшествии читатель воистину уверовал в небесные силы, то было бы глупо игнорировать и наличие низших слоёв населения, которые по приданию несколько веков назад выбрали для себя постоянным местом жительства убежище, скрытое земной корой, в самом что ни на есть прямом смысле этого выражения.
Тем, кто не верит в совпадения, предстоит ответить на вопрос, почему в это же самое время на поверхность так называемой крыши подземной организации из глубинных этажей пушечным ядром, имеющим рога, копыта и длинный хвост, вылетел молодой Чёрт?! И как ни странно, его полёт был прерван всё тем же, уже знакомым нам, спасительным стогом сена. Пытаясь выбраться из довольно щекотливой обстановки, выкидыш Преисподней ненароком вспомнил не только лысого земляка, но даже, как бы это мягче сказать, его распутную маму, проживающую в загадочной стране Епонии. Именно к этой матери люди ежедневно отправляют свои незавершённые дела, планы и, зачастую, что уж греха таить, друг друга.
Спустившись с макушки стога, Ангел лицом к лицу, а именно уже к лицу, а не к морде, встретился с только что выкарабкавшимся из высушенного летним солнцем травянистого плена Чёртом. По неизвестным причинам, очутившись на земле, оба персонажа внешне ничем не отличались от обычных мирных жителей села Мутное, которое находилось в двух верстах от случившейся встречи. Единственным неудобством и для Ангела, и для Чёрта послужило их одеяние, а точнее, его отсутствие. Прикрывая запретные места руками, не сказав друг другу ни единого слова, оба короткими перебежками от куста к кусту направились в то самое село. Добравшись до речки, на которую пастух Мутного по утрам гоняет коров на водопой, путники решили перевести дух, как бы нелепо это ни звучало. К огромному на первый взгляд счастью для Чёрта, накануне в этих водах, таких же мутных, как и название села, утоп изрядно переборщивший с употреблением церковного кагора дьякон Никифор, отмечая очередную красную дату православного календаря. То ли новопреставленного погрузил на дно увесистый крест с Распятием Христовым, то ли тот запутался в рыболовных сетях соседа Митрича, который на дому приторговывал пойманной им рыбёшкой, а зачастую, обменивал её у кумы Клавдии, являющейся по совместительству женой дьякона Никифора, на порцию самогонного одурения. В отличие от своего мужа, Клавдия жила не только тем, что Бог ей посылал. Будучи бабой суетливой и предприимчивой, она своей продукцией снабжала всё Мутное, за что пользовалась огромным авторитетом среди селян. Так вот именно Чёрт первым обнаружил и сразу же облачился в брошенную на камыши рясу дьякона Никифора, которую тот впопыхах стянул с себя перед роковой водной процедурой.
Случай приодеться Ангелу представится немного позже. Находившееся недалеко от речки кукурузное поле Остапа Яковлевича Гробового, переселившегося в позапрошлом годе из Воронежских степей в наше село, охранялось обычным, смастерённым на скорую руку пугалом. Скудная одежонка поверх соломенного тельца сторожа в аккурат подошла размером и фасоном упавшему с небес праведнику.
Но, покамест, было бы опрометчиво скрывать от читателя факт, случившийся с Чёртом на берегу той самой речки, безжалостно забравшей жизнь священнослужителя. В тот момент, когда довольный своей находкой Чёрт решил полюбоваться на своё отражение, неожиданно увидел расплывчатую от водной ряби морду своего рогатого сородича. Старый хриплый загробный голос, идеально подходящий для партии профундо Воскресного церковного хора, нотами раздражительности и разочарования проскрипел:
– Идиот! Ты какого клёпа напялил на себя рясу покойного дьякона? Ты, дурило, ещё кадилом помаши для пущей убедительности! Забыл, зачем мы тебя командировали?! Твоё дело – не вызывая никакого подозрения, вклиниться в жизнь села позабытого Богом, который, почему-то, снова вспомнил о нём. Тебя послали сеять смуту в мирские души, наводить страх на слабовольных да разузнать про миссию какого-то засланного ангела небесными вражьими силами. А он вырядился святошей, поглядите! Ну, идиот!
От неожиданности увиденного Чёрт, было, попятился назад от водоёма, но тут же взяв себя в человеческие руки, быстро обрисовав случившуюся ситуацию своим недальновидным умом, решил уточнить:
– Простите, боюсь спросить, а откуда Вы знаете, что эта ряса принадлежит дьякону и что тот скоропостижно, так сказать, отошёл от мирских дел и, не побоюсь этого слова, дезертировал со службы церковной?
– Сорока на хвосте принесла весточку!
– А, ну да! Понял! Сорока!
– Что ты понял, идиот?! Он по распределению ещё на Пасху был зачислен в наши апартаменты за близкую связь с Матрёной-частушечницей, которая имела виды на всех мужиков села, да и заезжих торгашей. Те, впоследствии, даже график торговли составить умудрились. Благо бабы взбунтовались супротив любвеобильной Матрёны и почесали ей кто граблями, кто вилами вышеколенные нижепупочные соблазнения, пока та не откинулась. А этому дьякону Никифору пришлось ещё несколько месяцев землю топтать, пока мы забронированный на его имя котлище раскочегарить умудрились. Дьячок-то, поди, увесистым кабанчиком был. На прихожанских харчах разнесло служивого. И хватит языки точить! Догоняй попутчика своего, а то его пятки уже у кукурузного поля пыль поднимают!
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
