Пролог
Я стояла посреди шумной гостиной и понимала, что не могу пошевелиться, моё тело окаменело, а глаза, словно сумасшедшие, бегали туда-сюда. В голове кружило столько ужасных мыслей, одна была хуже другой, каждая убивала частичку меня.
Если я останусь, не уйду с этой вечеринки, то разрыдаюсь прямо здесь, посреди всех этих людей, которые понятия не имеют, какого мне. В каком я смятении.
Черт, мне срочно нужно ехать, я нужна своей семье.
— Даниэла? С тобой все в порядке? — подошёл Алекс, мой знакомый, и с беспокойством осмотрел меня с головы до ног.
— Да. Где он? — я уверено ступила вперёд, мой взгляд пробежался по толпе.
Все веселились. Кто-то изрядно пил, танцевал и кричал глупую попсу, доносившуюся из колонок; некоторые даже не стеснялись предаваться любовным утехам у всех на виду, облизывая лица друг друга.
— Э-э-э... Он наверху, не думаю, что тебе стоит туда…
Я сорвалась с места и побежала вверх по лестнице, расталкивая парочек на пути, отчего девушки возмущённо кричали мне вслед. Я спешила к человеку, который лучше всех понимал меня и мои чувства, к человеку, в котором я сейчас нуждалась как никогда раньше. Глаза стало резать от сдерживаемых слез, а сердце с каждой секундой болело все сильнее. Страх и беспокойство пульсировали внутри так отчетливо, я ничего не слышала кроме своих шагов. В голове то и дело прокручивались слова бабушки.
Авария.
Вы не можете представить, как одно единственное слово способно изменить жизнь.
Я забежала в первую попавшуюся комнату, будто чувствуя, что он там:
— Рай... — мое горло сдавила невидимая верёвка, и последний слог я произнесла очень тихо, — ...монд.
У меня больше не было сил сдерживаться. Эта невидимая стена, которая не позволяла мне полностью расклеиться, просто рухнула. Слезы брызнули из глаз невероятным потоком, и я начала сотрясаться от тихих рыданий. Почувствовала, как тысячи кинжалов, стали пронзать моё сердце - нарастала истерика. Я понимала: если дам ей волю, то скорее всего меня упрячут в психушку как душевнобольную.
Обняв себя руками, не сдержала всхлип.
Раймонд, такой родной и нужный мне сейчас, оторвался от полуголой девушки, лежащей под ним, и посмотрел в мою сторону. Его глаза были словно два айсберга, такие ледяные и холодные, что меня передернуло.
— Р-р-аймонд... — мой голос задрожал, даже не знаю, зачем вновь произнесла его имя, не могу понять, почему я все ещё была здесь. Ноги будто приросли к полу. — Т-ты... — мне было чертовски плохо, я ощущала, как рушится мой мир, а ему было явно плевать.
— Открой глаза, детка. Твоя жизнь не такая сказочная, как ты думаешь, — то были единственные слова, которые он произнёс.
Затем Раймонд вернулся к тому, чем занимался ранее.
Я все ещё не могла сдвинуться с места, а он продолжал целовать Саманту. Вскоре ее нога была закинута на талию парня, а одежда полетела на пол.
Не в силах больше смотреть на это, я собрала в кулак всю силу воли, что оставалась у меня, и вышла из комнаты, тихонько закрыв за собой дверь.
Я нуждалась в его поддержке, как никогда...
Мне хотелось упасть на пол и, возможно, умереть, точно не знаю. Хотелось забыться, лишь бы не слышать нарастающих стонов и страшных слов бабушки. Я надеялась забыться в ЕГО объятиях, хотя бы на пару минут, но, видимо, придётся справляться самой.
Только бы избавиться от нарастающей боли внутри….
***
Мне никогда в голову не приходило сомневаться в искренности Раймонда, а когда все это произошло, стало невыносимо больно. Я чувствовала себя разбитой ещё до той глупой вечеринки, один телефонный звонок, что-то подорвал во мне, наверное, веру. А после предательства Раймонда все мои надежды на лучшее разбились вдребезги, как и моё сердце. Возможно, из-за того, что я потеряла веру, и погибли мои родители. Вдруг это я виновата в их смерти?!
Все те события сильно изменили меня. Из тихой и хрупкой девочки, которая не могла постоять за себя и пряталась за ранимостью, которая видела в каждом человеке добро, я превратилась в закрытую и презирающую все нежные чувства девушку. Боль, пришедшая со смертью родителей и поступком Раймонда, переросла в абсолютное безразличие.
Глава 1. Глаза, в которых так и хочется утонуть...
Даниэла
— Она взяла его ладонь, сжала её, немного так подержала, а затем вдруг отпустила.
Но подлинное её прикосновение, в самом его сердце, помедлило. Так там и осталось. И все последующие годы его жизни без нее, когда он больше её не видел и не слышал, ничего о ней не знал, жива она или мертва, счастлива или несчастна, это прикосновение всегда жило внутри него, никуда не уходило. Одно-единственное прикосновение её ладоней.
Филип Дик
Умыться, одеться, накраситься. Я повторяла это как мантру каждое утро в течение двух лет. Моя жизнь обычная, ещё одна маленькая ложь в череде сплошных самообманов. После смерти бабушки я осознала, что все близкие люди покидают меня. Я знала, что она скрывала от меня проблемы с сердцем, дабы не расшатывать мою психику. Бабушка думала, что я замкнулась в себе, а я просто смирилась с этим.
Облегающие чёрные джинсы, чёрная обтягивающая майка, чёрная кожаная куртка, чёрные ботинки на шнуровке, чёрные тени и красные губы. Все как всегда. Повседневный панцирь. Если люди смотрят на внешность, то не спрашивают ничего личного, если видят тонну макияжа — не пытаются узнать твои чувства. Проще жить, зная, что ты можешь контролировать себя. Но чувство неизбежного накрывает с головой.
Зеркало. Всегда оттягиваю этот момент. Ведь не каждый готов к очередной порции боли. Каждое утро я видела напоминание о том, кого потеряла: собственное отражение, папина любимая толстовка и байк, мамино платье и кольцо — боль и мой способ контроля. Я не привязываюсь к людям, и именно эти вещи говорят моему разуму, почему я так поступаю.
Сегодня я уеду в университет. Дом, в котором прожила последние два года, продам. Как и обещала бабушке, найду подругу и парня, но, вопреки ее надеждам, никогда не смогу открыться другим людям. Не смогу убрать свою броню. Но я в силах притвориться, что живу, как и все люди в моем возрасте.
Бабушкина подруга отвезёт меня на своём пикапе, чтобы байк поехал с нами и не пришлось за ним возвращаться, в университет. Скорее всего, она это делает либо по просьбе покойной соседки, либо из чувства жалости. Да какая разница?! Возвращаться я не стану, а её больше не увижу.
Вчера практически все студенты прибыли на территорию университета, а я не смогла бы смотреть на все то дерьмо с расставаниями детей и родителей, поэтому поехала на следующий день, занятия все равно ещё не начались.
В машине мы тряслись часов шесть, не меньше.
К тому времени, как я приехала, мест в общежитии естественно не было. Но мне пошли на уступку, поскольку у второкурсниц оставалось свободное место. Выдали ключ с номером комнаты, объяснили, как её найти, и отправили восвояси.
