Вечером 28 июня 1762 года Екатерина верхом, в гвардейском мундире Преображенского полка, в шляпе, украшенной дубовыми ветвями, выступила с войском из Петербурга. Это была демонстрация: ведь первое, что сделали гвардейцы, – сбросили прусские мундиры, введенные Петром НЕ Екатерина направлялась в Петергоф, куда утром должен был прибыть император. О перевороте там стало известно лишь в три часа дня. В течение нескольких следующих часов Петр III безуспешно пытался что-то предпринять, но в конце концов вступил с Екатериной в переговоры, предложив ей разделить с ним власть. Однако его заставили подписать отречение, после чего бывший император был препровожден во дворец в Ропше. 30 июня Екатерина торжественно возвратилась в Петербург. Фридрих II, узнав о перевороте, заметил, что Петр III «позволил свергнуть себя с престола, как ребенок, которого отсылают спать».
Екатерина II. Неизвестный художник. XVIII в.
В первые дни после переворота Екатерина распорядилась вознаградить его участников, отменила многие указы Петра III, в том числе все его нововведения в армии. 6 июля был обнародован особый Манифест с обвинениями против Петра III.
В тот же день из Ропши пришло неприятное для Екатерины известие о смерти свергнутого императора. Петр III якобы случайно погиб от руки охранявшего его Алексея Орлова.
Не все было гладко и с политическим статусом новой императрицы – Екатерина не могла считаться законной государыней. Елизавета, родная дочь Петра, сместила с престола правительницу-немку, занявшую его вопреки установленным издревле правилам; теперь же чистокровная немка свергла пусть нелюбимого, но все же законного императора. Далеко не все рядовые гвардейцы знали, что 28 июня их ведут низлагать Петра III: они были уверены, что он умер, и им предстоит только присягнуть новой императрице. Когда обман открылся, в Преображенском и Семеновском полках начались открытые выступления, которые пришлось подавлять самыми жесткими мерами. Смерть Петра III тоже вызвала различные толки. Все чаще стали поговаривать об Иване Антоновиче, уже 20 лет заточенном в Шлиссельбургской крепости. О том, что он лишился разума, знал лишь узкий круг лиц.
22 сентября 1762 года в Москве состоялась коронация Екатерины. Ее официальное положение укрепилось, но до настоящего признания было еще далеко. Через несколько дней стало известно о заговоре с целью возвести на престол Ивана Антоновича. Хотя все ограничивалось только разговорами, Екатерина усмотрела в этом опасность. Кульминацией заговора стала безумная попытка подпоручика Василия Мировича освободить Ивана Антоновича. 4 июля 1764 года он, находясь в карауле, поднял мятеж, арестовал коменданта, однако больше ничего сделать не смог – офицерам, состоявшим при Иване Антоновиче, было приказано убить узника, если того попытаются освободить, и они выполнили приказ.
Но заговоры были меньшим злом по сравнению с притязаниями тех, кому Екатерина обязана была престолом. Эти люди – прежде всего Орловы – считали императрицу чем-то вроде удачного капиталовложения и желали теперь пользоваться всеми возможными выгодами. Они хотели чинов, денег и власти. В первое время отказывать им было трудно. Однако Екатерина быстро окружила себя умными советниками, такими, как граф Никита Панин и бывший канцлер Бестужев-Рюмин. Поначалу программа ее была проста – восстановить лучшее из утраченного в прошлые царствования и возродить национальное достоинство России. На это и были направлены первые правительственные мероприятия.
Каково было состояние страны, явствует из того, что уже в первые дни после переворота Екатерине пришлось думать о том, как остановить стремительный рост цен на хлеб и найти деньги на самые неотложные государственные нужды – русская армия в Пруссии уже восемь месяцев не получала жалованья. Она разрешила Сенату использовать свои «комнатные деньги» – те, что считались собственностью государя и шли исключительно на его личные нужды. Членов Сената тронуло то, что императрица считает всё, принадлежащее ей, собственностью государства и в будущем не намерена делать различие между интересами государственными и своими собственными. Для Екатерины подобный шаг был совершенно естественным. Воспитанная на идеях французских просветителей, она считала государство целостным, обладающим собственными интересами организмом, где властвуют рационально устроенные законы, а подданные трудятся на общее благо. Себя же она видела служительницей отечества, призванной привести подданных к этому общему благу.
Это было нечто на Руси невиданное. Власть больше не грозила подданным дыбой и плахой, а предлагала вместе трудиться для общего блага, говорила о «правилах богоугодных, человеколюбие вселяющих и добронравие к сохранению блаженства и спокойствия рода человеческого». Прежние власти считали достаточным держать подданных в страхе, Екатерина же хотела завоевать их любовь. «Наше искреннее и нелицемерное желание есть прямым делом доказать, сколь мы хотим быть достойны любви нашего народа» – говорилось в Манифесте, опубликованном 6 июля.
Снижение пошлин на соль, отмена торговых монополий, указ против взяточничества, детские приюты, борьба с разбоями – эти первейшие меры, предпринятые Екатериной, диктовались не стремлением к преобразованиям, а необходимостью и желанием расположить к себе подданных. Однако они стали для нее отличной практической школой государственного управления. Очень скоро Екатерина поняла, как мало она знает страну, в которой ей выпало царствовать, и постаралась лучше ее изучить. В первые пять лет своего правления Екатерина совершила несколько поездок по России. Это позволило ей узнать, чем живут ее подданные.
Но Екатерина не забывала о главном – об учреждении таких государственных установлений, которые действовали бы в рамках закона, что было обещано еще в Манифесте от 6 июля. Для этого требовалось привести в порядок всё косное российское законодательство – по сути дела, создать его заново. Екатерина думала об этом с первых дней своего правления.
К счастью, первые его годы прошли почти безоблачно. Ее любили искренне, как любят свои надежды на лучшее будущее. В этой приподнятой атмосфере ей удалось восстановить обороноспособность страны и провести некоторые меры, намеченные еще при Елизавете и Петре НЕ Прежде всего, это касалось церковных имуществ. Монастырские земли давно вызывали беспокойство властей. Еще при Елизавете происходили постоянные волнения монастырских крестьян. Чтобы как-то справиться с ситуацией, при Петре III эти земли были переданы в светское управление. Но тогда возмутились церковные власти. Екатерина успокоила их, вернув им имения, но это вызвало еще большее возмущение крестьян. В 1762 году «в явном возмущении» было около 150 тысяч монастырских и помещичьих крестьян, тогда же бунтовало около 50 тысяч крестьян горнозаводских. Опять понадобилось вмешательство военных отрядов и даже артиллерии. Поэтому через год Екатерина вновь учредила комиссию по церковным имениям. Против нее резко выступил митрополит ростовский Арсений Мацеевич, пользовавшийся в свое время покровительством Елизаветы, – человек неуживчивый и жестокий. Он потребовал у Синода немедленно возвратить отобранные церковные владения. Послание его было настолько резким, что Синод, восприняв его как оскорбление ее величества, передал дело на рассмотрение Екатерине. Она не проявила обычного снисхождения, и Арсения лишили сана и сослали в отдаленный монастырь. Церковные владения перевели в ведение Коллегии экономии, которая должна была теперь вести все церковное хозяйство. Это же ведомство содержало инвалидные дома. Президентом коллегии был назначен совершенно светский человек, князь Борис Куракин.
