Борис Грушин - In pivo veritas. Цитаты, афоризмы и другие заслуживающие внимания тексты из пражских ресторанов, трактиров и пивных

ВСЕРОССИЙСКИЙ ЦЕНТР ИЗУЧЕНИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ (ВЦИОМ)

Автор фотографии: И. Флис

Boris GRUSIN

IN PIVO VERITAS

Sentence, aforismy a dalsi pozoruhodw texty z prazskych restauraci, hostincu a pivnic

© Грушин Б. А., 1985

© Merkur, издание на чешском языке, 1985

© Флис И., фотография Б. А. Грушина, 1986

© Шульц И. Н., перевод на русский язык, 2020

© АО «ВЦИОМ», издание на русском языке, оформление, 2020

Illustrations © 2020 Jiri Winter – Neprakta – heirs

Несколько слов об авторе.

Борис Андреевич Грушин родился в 1929 году в Москве. В 1952 году окончил философский факультет МГУ имени М. В. Ломоносова.

– В 1957 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «О некоторых избранных вопросах логики»[1].

– В 1967 году получил степень доктора философских наук, защитив диссертацию «Методология изучения общественного сознания»[2].

– В 1970 году был назначен профессором социологии на философском факультете в Москве, в 1981 году вновь начал читать там спецкурсы по социологии, руководил одной из главных лабораторий социологических исследований в СССР[3].

– В Советском Союзе, других социалистических странах и на Западе известен как научный авторитет в области современной марксистской социологии.

Автор целого ряда социологических исследований, статей и объемных научных трудов. Среди них «Исповедь поколения» (1962), «Мнение о мире и мир мнений» (1967), «Свободное время. Актуальные проблемы» (1967), «Массовая информация в советском промышленном городе» (монография по материалам исследований 1967–1974 гг., проведенных группой социологов под руководством Грушина).

– Сфера научных интересов – систематические исследования различных форм общественного мнения и массового сознания.

– Знаток и поклонник юмора разных стран.

Последнее хобби Грушина обусловлено его научными интересами: он изучает юмор и как общую социальную категорию, и как отдельный феномен каждого народа. Немаловажную роль играет и характер Бориса. Внешне это серьезный, то и дело раскуривающий трубку ученый, которому, однако, совсем не свойственны чопорность и профессорская рассеянность. О безгранично чувствительной, восприимчивой душе говорит прямой взгляд веселых и ясных глаз, которому с самого начала веришь. Он притягивает, убеждает в высокой пробе и чистоте грушинской натуры, внушает доверие и не обманывает его.

Грушин влюблен в Прагу и знает ее, как не каждый пражанин, здесь родившийся. По-юношески стеснительно и скромно ведет себя в обществе, однако умеет со всей страстью и твердостью защитить свое мнение, если уверен в его правоте. Может вызывающе громко смеяться и в хорошем смысле слова яростно возмущаться, смотреть на мир, жизнь и людей глазами художника. Прекрасно рисует, в ящике его рабочего стола вы точно могли бы найти не одну тетрадь лирических стихов, написанных для души.

Широта, глубина и энциклопедичность познаний ученого замечательны. То, как со знанием дела, профессионализмом и человеческой мудростью он говорит о социологии и философии, может очаровать и погрузить в бездну истории мировой культуры и искусства, литературы и художественного мастерства студентов и читателей. Это мы еще оставили в стороне знания и интерес Грушина ко всему, что касается его родины – советской страны. Слушать его блестящие наблюдения и умозаключения о течениях в кинематографии и драматическом искусстве современности и прошлых лет – тонкое наслаждение для каждого, кто стал его собеседником за бокалом вина или кружкой хорошего пива.

Неожиданно, благодаря истинной любви к Праге, у Грушина получается достучаться до сердца каждого патриотичного горожанина, у которого выступают слезы на глазах, когда его «пражской метрополией» восхищается иностранец. Особенно мило и трогательно, когда это делает советский друг, чьи товарищи 9 мая 1945 года вернули свободную жизнь залитой солнцем, счастливой и ликующей Праге.

И у пафоса есть разные уровни, связанные с традициями и ценностями человеческого и общественного прогресса. Он может находить отражение в важных понятиях и оценках, отвечающих неопровержимым истинам прошлого и настоящего, но может присутствовать и в прозе повседневной жизни, которую, как нам кажется, мы давно изучили, но на самом деле некоторые ее стороны скрыты и до сих пор неизвестны нам. В конце концов, из-за бурного развития Праги они начинают исчезать из памяти, пропадать из пражского колорита.

Борис Грушин позволяет нам заглянуть в эту пражскую память, пролистать ее, когда нам нужно сохранять оптимизм или когда мы уже мрачны и хотим поднять себе настроение. Поэтому нам особенно приятно, что эту возможность дал нам ученый, который до сегодняшнего дня сохранил студенческую бесшабашность и не отказался от черт своей предыдущей профессии – репортера и журналиста советской «Комсомолки», чьи обычные обязанности заключаются в том, чтобы быть правдивым и находчивым, удивлять и делать открытия, иногда отчасти сенсационные.

Эти особенности были присущи обоим «пражским периодам» Грушина, если говорить о месте, форме и смысле его деятельности. Он работал в здании бывшей пражской архиепископской семинарии, где до сих пор сохранились обстановка, семинарская столовая, залы библиотеки и бывшая молельня, служившая одновременно и лекционным залом. Здесь уже 25 лет трудится интернациональный коллектив из всех стран мира, издающий международное марксистское периодическое издание «Вопросы мира и социализма»[4]. Грушин возглавлял отделение социологических исследований и культуры[5]. Он исполнял свои рабочие обязанности с редкостным вдохновением, демонстрируя широкую эрудицию.

Ученый не забыл и об одной из своих научных тем – свободном времени, которому посвятил монографию[6]. При высокой трудовой загруженности он понял, что это не только теоретическая, но и чисто практическая проблема, и отдых – не потерянное время, а период для плавного восстановления и подъема творческих сил.

Грушин размышлял, посвятить ли блуждания по Праге продолжению того, что делал в свое время Больцано[7], чью работу ученый досконально изучил и уважал. Запечатлеть ли формы современных пражских башен или начать что-то оригинальное, возможно, более эксцентричное. Выбор пал на второй вариант – так и возникла книга «In pivo veritas», которую сегодня мы представляем читателю. Грушинская оригинальность заключается в самой трактовке идеи: он сумел избежать ловушки, содержащейся в смысле этого присловья, который, возможно, он не знал или из вежливости не хотел знать. Пивная приземленная философия конделиковского типа[8], разные варианты которой известны и сегодня, могла бы стать предметом сатирической насмешки в отношении разных отталкивающих мещанских черт.