Аэропорт Шереметьево был непривычно свободен: поля блестящих мраморных плиток сверкали чистотой, отражая хромированные детали интерьера. Полчища людей-муравьев не кишели в зонах ожидания, не выстраивались в очереди и не заполняли кафетерии. Более половины стоек регистрации не принимали пассажиров, за ними не сидели девушки и молодые люди в формах соответствующих авиакомпаний.
Парочка наших героев шествовала между рядами кресел, где им изредка встречались немногочисленные пассажиры, ждущие открытия регистрации на свои рейсы. Он, расслабленно шагая, катил чемодан. Она допивала молочный коктейль и рассеянно глядела по сторонам.
После регистрации, получив посадочные талоны и сдав багаж, неуклюже отправленный резиновой лентой в черную утробу здания с лабиринтами конвейеров, они пару минут прождали на стойке паспортного контроля, где вечно недовольная и подозрительная тетка шмякнула штамп об отправлении в паспорта обоих. Потом они быстро проскочили личный досмотр и наконец ощутили свободу: оставалось лишь найти свой выход и ждать посадки в лайнер.
Был вечер, и темнота с аэродрома пыталась проникнуть в просторные помещения, но холодный свет потолочных светильников уничтожал ее, разбивая мрак на оконных панелях смазанными бликами и двоящимися отражениями. Пахло эспрессо и чистотой. Иногда тишину нарушало объявление о готовящемся вылете.
А вот и нужный выход на посадку: Москва – Доха, а оттуда в Мале, все верно. Двое уселись в кресла по соседству друг с другом, и тогда девушка взяла спутника за руку, нежно сжала ее и улыбнулась, предчувствуя счастливую поездку. Он спросил, взяла ли она зарядку от телефона, на что получил радостный кивок, перебросивший легкую прядь с виска на курносый носик. Резкий выдох вверх с коротким смешком – и прядь вернулась на место.
Пока ребята будут ждать начала посадки, начнем с ними знакомство. Мужчину звали Алексеем, но мы будем именовать его так, как он представлялся и подписывался: Алекс. Мать его была латышкой, и в детстве и отрочестве бросала ему «Алекс» всякий раз, когда хотела позвать на обед, или когда одергивала от озорства, или когда ей просто что-то требовалось от сына. Был Алекс чуть выше среднего роста, одевался просто, но со вкусом: темно-серые узкие джинсы, белая футболка от модного бренда без видимых логотипов, на плечах светло-болотного цвета ветровка, пальцы правой руки поглаживают грани черного зеркальца с закругленными краями от американского техно-гиганта. Обут он был в полуночно-синие кеды, кажется, купленные на днях в сверкающем гламурной роскошью торговом центре. Типичный москвич, пожалуй.
Алекс с окончания школы привлекал противоположный пол: симпатичный и плечистый, с мощными лопатками и, главное, прямой осанкой, он выглядел как какой-нибудь немец или швед, вероятно, благодаря генам, доставшимся с материнской стороны. Формируясь со временем, он делался все более статным и начал излучать нечто вроде магнетизма природной силы не только красивого тела, но и духа. Это выражалось в его остром и пронизывающем взгляде, который каким-то диковинным образом заставлял окружающих испытывать расположение к обладателю голубовато-сероватых глаз, в бледновато-молочной мути которых явно роились стаи затейливых мыслей, и так и хотелось узнать, о чем он размышляет.
Нос длинный, с горбинкой, большие ноздри. Половину лба разрезала косая трещина глубокой складки, говорившая о его задумчивости и привычке вечно хмуриться. Тонкие губы почти всегда сосредоточенно сжаты, а иногда и кривившиеся не то в полуусмешке, не то в полуулыбке. Был он скорее замкнутым, нежели общительным, и отрешенность его именно от того и казалась любопытной, что говорил он мало, но по делу, не раскрашивая речь виньетками, словами-паразитами или излишними подробностями.
Алекс скрестил ноги в районе щиколоток и лениво покачивал ими из стороны в сторону. Полистав в смартфоне ленту новостей, он предложил спутнице продолжить ожидание в ближайшей кофейне, откуда доносился аромат крепкого ристретто. Девушка кивнула и последовала за Алексом туда, где над барной стойкой звучал еле слышимый полуджазовый чилл.
Родители назвали ее Луизой. Была она среднего роста, на полголовы ниже Алекса. Темные шелковистые волосы до плеч, излучавшие здоровый блеск, прямо как из рекламы шампуня, светло-карие глубокие глаза. Узкий ротик окаймляли тонкие губки розового цвета, без новомодной коррекции, делающей всех молодых женщин похожими на уток. Черты лица славянского типа, внешность довольно обыкновенная, но чем-то девушка определенно привлекала взгляд. Чуть вздернутый носик был единственной деталью, лишавшей лицо полного совершенства.
Она тщательно следила за внешним видом и часто перекрашивала ногти в разные цвета с перламутровым оттенком, а еще любила завивать и наращивать ресницы, чтобы сильнее подчеркнуть глаза, но теперь, перед отпуском, избавилась и от лака на ногтях, и от искусственных ресниц.
Девушка не носила практически никаких украшений, и вообще ничего лишнего, только в мочках ушей поблескивали бриллианты, ввинченные в центр маленьких сережек из белого золота, подаренных Алексом.
Луиза была стройной, даже казалась худощавой из-за узких мальчишеских бедер. За исключением этой особенности, сложена она была очень правильно: ягодицы соблазнительно выпирали под плотно прилегающими брюками и останавливали на себе взгляд, когда она шла, ступая мягко и не спеша. Небольшая грудь полумесяцами круглилась под майкой, высоко сжатая лифом и слегка видимая в месте схождения над глубоким округлым вырезом. Она запахивала короткую джинсовку, когда кто-то смотрел на нее. На аккуратных ножках – тряпичные летние туфельки без каблуков.
Взгляд Луизы чаще всего выражал любопытство, но любопытство не глупое, а стремившееся вникнуть в суть вещей или понять собеседника. От этого казалось, что ее милые глаза обладают некой таинственной силой. Еще она пленительно улыбалась. При искренней улыбке, обнажавшей белоснежные зубы, два из которых были повернуты чуть боком к зрителю вследствие не исправленного в детстве дефекта, на правой щеке появлялась ямочка. Все это дополняло образ пусть и не идеальной красотки, но привлекательной молодой женщины, едва освоившей свою гендерную роль и наливавшейся соками жизни.
Пока герои пьют кофе, перебрасываясь малозначительными фразами, попробуем разузнать о них чуть больше. Познакомились они на даче одного общего знакомого, где тот праздновал свой день рождения. Алексу было тогда тридцать четыре, год назад он развелся и наслаждался одиночеством, разбавляемым визитами к элитным куртизанкам и ночами с эскортницами, благо мог себе позволить платить за свободную любовь. В браке у него родились двое детей, мальчик (Артем) и девочка (Даша), и он старался навещать их по крайней мере раз в две недели, а иногда забирал к себе или увозил за город на выходные. Любил их сильно, но после утомительного бракоразводного процесса бывшая отсудила значительные алименты, Алексу же была свойственна некая скупая настороженность в денежных вопросах, что легло сероватой тенью на отношения с детьми, и со временем любовь его постепенно потускнела, он думал об отпрысках все меньше и меньше.
