На край Вселенной
Настоящее время.
Как это забавно, когда в твоих воспоминаниях рождаются знакомые образы давно минувших лет, таких родных и таких близких, понятных, очаровывающих своей естественностью в легкодоступном понимании. Это «облако» воспоминаний укутывает нас материнским одеялом, даря тепло, отгоняя сиюминутные страхи, непрошенные наваждения в своём неуёмном проявлении.
Тёплые вихри приятных воспоминаний во сне пленяют нас, захватывают и нет никакого желания расстаться с этими видениями. Но каждый сон когда-нибудь заканчивается, каким бы завораживающим и приятным он не был.
Сонливые видения улетучивались, теряли чёткость, туманность восприятия усиливалась, покрывая ореолом вуали приятные воспоминания далекого прошлого. Он ощутил слабую вибрацию, цепляясь за остатки сладкого сна, пытался прогнать мешающие сну слабые толчки, но ничего не получалось. Сон медленно но уверенно покидал его, возвращая в реальность происходящего. После криогенного сна к нему, медленно возвращалось сознание.
Он осязал протяжный, высоковибрирующий гул, заполняющий всё вокруг, с отсутствием любых шансов от его освобождения. Складывалось особое впечатление, что миллиарды невидимых тяжёлых зёрен обрушивались на обшивку межгалактической гравиокосмической станции, терзая её многомиллиардными микроударами.
С третьей попытки он все же смог открыть глаза. Перед взором стояла пелена смутных очертаний криогенного модуля с разнообразным оборудованием.
Постепенно зрение улучшилось, отчетливо позволяя сознанию определить неестественность происходящего, привыкшего околоземными понятиями воспринимать окружающую действительность. С незавидной настойчивостью усиливалось ощущение выкручивания тела по гигантской спирали и с каждой проходящей секундой сознание подсказывало о иррациональности происходящих событий, сравни ненормальности. Но мысленные процессы оставались устойчивыми. Во рту появилась сухость, которая через некоторое время приняла металлический привкус. Вид капсулы, открывающийся за прозрачной стенкой колпака, начал медленно испускать волнообразное упорядочное движение. Полупрозрачно-тёмный силуэт сигма-экрана напоминал зияющую пропасть пустого, абсолютно чёрного пространства. По происходящему с ним можно было с достаточной степенью точности определить, что станция прошла длительный период первоначального разгона и вошла в мёртвую хватку гравитационного гиперпространства. Секунды растягивались в вечность затуманенного образа излома реальности.
Тридцать две минуты мёртвой хватки перехода, где не остаётся абсолютно никакой надежды повлиять на ход событий и лишь одна вера в благополучный исход, тонкой нитью связывает тяжёлый груз реального с мыслями о жизни и смерти.
Бушующие силы гравиоперехода изменили восприятие, вызвав доколе невиданные прежде ощущения пробегающих по стенам помещения пульсирующих волн, изгибающих их в немыслимом порядке, рождая при этом непривычные звуки хаотичной смеси музыки из высокочастотного писка и до глубоких амплитудных басов, сравнимых, разве что, с восприятием глубокого наркотического опьянения.
В сознании, словно гаснущем маяке, а затем вновь вспыхивающем, то появлялись, то исчезали крохотные островки воспоминаний. Мы всегда каким-то чудным образом находим успокоение в своём прошлом опыте, сберегая его под толстым одеялом бытия и сдёргиваем его, когда находимся в цепких лапах ожидания непоправимого.
Арс готовился к происходящему с ним сейчас почти всю свою сознательную жизнь, начиная с момента поступления в начальный класс астронавигаторской школы космических первопроходцев, с периодом обучения в три года. Ему было лишь четырнадцать лет. Кроме основных дисциплин, в программу которых были заложены основы астрономии, астрофизики, перемещения материальных тел в пространстве, строения Вселенной, он получал основные практические навыки пилота космических кораблей. Это был самый запоминающийся этап жизни Арса, так как в учебных аудиториях он получал знания и навыки, переворачивающие его допотопное юношеское мировоззрение, формируя осознанные практические представления по достижению заветных желаний покорения космического пространства. Он упивался учёбой, практически тратил на неё все своё свободное время, стремился не только освоить программный максимум, но и углублялся в теорию и практику покорения космоса.
Итогом обучения в астронавигаторской школе стали высшие оценки аттестации, открывшие ему двери в Академию космического флота на командный факультет. Шесть лет пролетели быстро, наполненные бурными потоками взросления и осмысления дальнейшего пути.
Очередной глухой толчок вернул Арса к настоящему. Холодный свет, исходящий из всех сторон изнутри стеновых панелей помещения, не отставлял теней. Белые параболические стеновые панели со встроенными прозрачными сигма-экранами и иформационными панелями таблойдного размера, на которых отражались сведения о состоянии аппаратуры, не оставляли сомнения в том, что он находится в индивидуальном криогенном модуле космической станции и это уже не сон.
Ему и раннее приходилось ощущать нечто подобное при осуществлении догравитационных скачков на субмаринах космического флота, но ныне происходящее он воспринимал впервые. Сегодня человеческий интеллект сумел укротить созданного природой драконовского монстра – гравитацию, в пасти которой он сейчас находился. Этот переход в гиперпространство путём использования мощи гравитационных сил, ранее существовавших только в дерзновенных мечтаниях и не выведенных даже мыслью в оформившуюся теорию, был первым броском человеческой плоти в необозримость будущего и абсолютную неизвестность.
