ГЛАВА 1.
{Гроата-2. Примерно четыре стандартных года тому назад.}
Хартуг только-только вставил в проектор пленку с записью и начал манипулировать с настройками, когда послышался шорох со стороны входной двери. Он поморщился – не любил, когда кто-нибудь заходил в лабораторию, когда он занимался исследованиями. Но что поделать, если ты всего-навсего третий сын и до самой кончины отца не имеешь права на собственный дом! Радуйся, что тебя хотя бы исключили из наследственных споров, хотя, с точки зрения наследственности…
Шорох повторился. К нему примешалось нетерпеливое царапанье. Хартуг посмотрел в окуляр проектора. Настройка должна занять какое-то время. И если он ошибется, придется начинать все с начала.
- Эй! – послышалось шипение из-за двери. – Ты там?
- Где мне еще быть? – проворчал он себе под нос и громче добавил: - Кто там?
- Не узнаеш-шь?
- Хаттор… входи.
Брат ворвался, шипя от гнева и распространяя вокруг едкий запах мускуса. Против воли Хартуг почувствовал, как в нем самом поднимается волна возбуждения. Все-таки они с братом были не просто близнецами, они еще и оба были зрелыми близнецами.
- Как ты смееш-шь, - прошипел брат, - держать меня на пороге, как какого-то ш-шипуна?
- А как ты смееш-шь врываться ко мне, когда я работаю? – Хартуг невольно вздыбил гребень и, чувствуя, как к нему прилила кровь, туманя разум, постарался взять себя в руки.
- Нет, - брат стоял напротив, до странности похожий на него. В раннем детстве их часто путали, пока не заметили, что в ссорах и драках часто побеждает только один из малышей. – Это ты смееш-шь ставить свои интерес-сы выш-ше интересов с-семьи!
Еще одно отличие – Хаттор, когда злился, всегда начинал шипеть и пришепетывать. Но разозлить близнецов только для того, чтобы по голосу отличить одного от другого – на такой риск не шла даже их родительница, не говоря уже о других членах клана. Потому, как часто бывало, что братья сперва вместе кидались на обидчика и лишь потом, после драки, когда, усмиренные взрослые начинали выяснять, кто прав, а кто виноват, по манере оправдываться и становилось понятно, кто есть кто. Правда, к тому моменту уже было не важно, зачем нужно было их отличить.
Вспомнив о семье, Хартуг сник. Его гребень утратил яркий окрас и даже, кажется, немного опал. Он провел ладонью по костяным выступам – так и есть. От этого он смутился еще больше.
- Извини. Я… заработался.
- Ты всегда работаеш-шь… - Хаттор уже не злился, он лишь досадовал.
- А что мне еще остается? Я же только третий сын…
- Но, тем не менее, сегодня мог бы и побыть с нами! Меня послала старшая мать. Пора!
- Прости, - он, наконец, вспомнил, какой сегодня день. – Я сейчас. Только…
Бросать включенным проектор не годилось, и он извлек из него пленку, убрал ее в футляр, потом выключил прибор и тщательно проверил, все ли в порядке. К тому моменту, когда он закончил проверку и отошел от рабочего стола, Хаттор уже приплясывал на месте от нетерпения и снова начал злиться.
- Мы опаздываем! – бросил он.
- Уже бегу, - Хартуг метнулся к стенному шкафу, в котором хранилась его одежда. Скинул рабочий комбинезон, натянул ритуальный шларок*, провел ладонями по телу, проверяя, заметны ли узоры, встопорщил гребень.
(*Шларок – здесь набедренная повязка, завязываемая особым образом, не для того, чтобы скрыть, а для того, чтобы подчеркнуть мужественность ее носителя. Прим.авт.)
Братья выскочили за дверь. Хартуг только успел активировать замок.
- Не доверяеш-шь? – оскалился Хаттор.
- Привычка. Извини.
Толкаясь, они сбежали по крутой лестнице в нижний зал, где уже собрался весь клан – старший родитель, четыре его младших брата, младший родитель с двумя своими братьями, трое из пяти родительниц, десяток подростков обоего пола, несколько приемных членов, скромно державшихся в сторонке. Не имевшие прав на создание своей семьи и вообще лишенные пола, они числились в клане исключительно для количества – в случае сражений именно приемные кидались в бой первыми.
- Наконец-то! – старшая родительница встретила сыновей рычанием. – Сколько вас можно ждать? Вы нас позорите!
- Это все Хартуг! – наябедничал Хаттор. – Заперся со своими пленками…Совсем не думает об интересах семьи!
- Я думаю, - тот ловко увернулся от затрещины, которую собиралась было отвесить ему старшая родительница. – Между прочим, я единственный из вас с высшим образованием!
- Да, и только поэтому мы до сих пор прощали тебе твои выходки! Но вс-сему есть предел!
Хартуг опустил голову, прижимая гребень. Семья для гротхов* значила многое. Особенно для старших членов клана.
(*Гротхи – раса рептилоидов, отличается крайней воинственностью и агрессией даже по отношению к сородичам. Более миролюбивые и «гуманные» расы предпочитают военные конфликты разрешать именно их руками. Исключение составляют только земляне. Прим.авт.)
- Прости, старшая мать, - пробормотал он. Стиснув зубы, стерпел затрещину и отступил на свое место, бок о бок с братом.
Старшие члены клана заняли свои места – родители впереди, их братья и сестры – за спиной. Молодняк сгрудился позади под охраной приемных. Как половозрелые, Хартуг и Хаттор протиснулись в первый ряд, оттеснив подростков. Те еще толкались, выясняя, кто кому наступил на пятку, когда клан уже покинул нижний зал и вышел на поверхность.
Яркий свет и громкие звуки оглушили Хартуга, он даже невольно зажмурился и тут же получил дружеский тычок от брата.
- Что, затворник, отвык от внешнего мира? – оскалился тот. – Привыкай. Тебе полезно!
- Ты же знаешь, я никогда не отказывался от участия в общих собраниях, - он вернул брату затрещину. - Просто…
Просто, побывав на других планетах, оказавшись в чужом мире не с захватнической или миротворческой миссией, не с оружием в руках, а ради науки, он неожиданно смог посмотреть на мир другими глазами. Для Хартуга было открытием, что представители других разумных рас не всегда только воюют и ссорятся, приглашая его соплеменников для улаживания конфликтов. Намного чаще они просто живут – растят детей, работают, учатся, созидают и делают научные открытия.
Да, у гротхов тоже это все было – они тоже строили дома, основывали города, занимались ремеслами и даже проделывали некоторые научные опыты, изучая мир. У них тоже были семьи, спаянные крепкими узами, тоже была своя культура, ритуалы и обычаи, но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что он видел на других мирах. Для гротхов война была столь привычным состоянием, что они даже детей своих воспитывали в военном духе. «Мальчик должен уметь отстоять свои права, даже кулаками!» - внушалось братьям с младенчества. Спортивные игры и соперничество поощрялось. Драки разнимались только в том случае, если сражались подростки разного пола – считалось, что после определенного возраста мальчик не может драться с девочкой. Еще недавно гротхи с пониманием относились к тому, что дети в этих играх получали травмы, иногда несовместимые с жизнью – в семьях по традиции было всегда помногу детей и еще несколько столетий назад именно так проходил естественный отбор. Слабых просто-напросто забивали. Конечно, с тех пор, как гротхи вышли в космос и стали членами мирового братства, многие обычаи ушли в прошлое. Теперь в семьях было меньше детей – отпала необходимость производить на свет как можно больше потомков, чтобы до взрослого состояния дожили лучшие. Снизился и уровень домашнего насилия – те, кому охота была причинять другим боль, теперь просто-напросто вербовались в наемники и отправлялись на войну. В Галактике постоянно кто-то с кем-то сражался, и воинственность гротхов пришлась как нельзя кстати.
