Н. Рудакова - Интересные рассказы о животных

Прибавились значительно дни. Ярче, прямее стали солнечные лучи, и сильно пригревает в полдень. Потемнела полосами белая пелена снега, и почернели дороги. Вода показалась на улицах…

Прилётная птица начинает понемногу показываться. Грачи, губители высоких старых дерев, красоты садов и парков, прилетели первые и заняли свои обыкновенные летние квартиры, самые лучшие берёзовые и осиновые рощи. Уже начали заботливые хозяева оправлять свои старые гнёзда новыми материалами, ломая для того крепкими беловатыми носами верхние побеги древесных ветвей. Далеко слышен их громкий, докучный крик, когда ввечеру, после дневных трудов, рассядутся они всем собором, всегда попарно, и как будто начнут совещаться о будущем житье-бытье.

По соседству от меня, в одной деревушке, называющейся Коростелёво, крестьянка положила под курицу двенадцать кряковых яиц.

Утята вывелись, воспитывались в стае русских уток и привыкли вместе с ними есть корм…

Осенью корму понадобилось больше, и, чтоб не тратиться даром, крестьянка продала восемь утят, а двух молодых селезней и двух уток оставила на племя; но через несколько недель они улетели и пропали.

На следующую весну беглецы воротились на тот же пруд и стали по-прежнему жить и есть корм с дворовыми утками.

Осенью одна пара опять улетела, другая осталась зимовать. А в следующую весну утка нанесла яиц и вывела десять утят, из числа которых я сам купил четырёх.

Крестьянка опять оставила пару, и потомство их совершенно смешалось и ничем уже не отличалось от русских уток.

Итак, только в третьем поколении порода диких уток совершенно потеряла память о своём вольном житье.

Купленные же мною молодые утки, принадлежавшие ко второму поколению, ещё отличались от дворовых как своей наружностью, так и нравами: они были бойчее, проворнее, как-то складнее и пугливее домашних уток, часто прятались и даже пробовали несколько раз уходить.

Хотя я и знал, что кошки едят рыбу, но никогда не слыхал и не видал, как они производят эту охоту.

3 мая 1855 года сидел я очень тихо на берегу небольшого проточного пруда, где брали окуни и лини. Около противоположного берега, уже обросшего травою, била икру плотва и для того выбрасывалась в траву у самого берега.

Вдруг я вижу, что большая пёстрая кошка осторожно подкрадывается, ползёт и прячется, растянувшись в самой береговой траве: так всегда поступают кошки, выжидая своей добычи.

Я стал смотреть пристально. Плотва продолжала метать икру и выкидываться на траву, – кошка бросилась, схватила одну плотвичку и унесла её во рту.

Я указал на эту проделку садовнику, который недалеко от меня копался в своих грядках; он нисколько не удивился, а, напротив, рассказал мне, что рано по утрам, когда ещё нет народу, всякий день выходят на этот промысел кошек шесть и более, располагаются по удобным местам вдоль берега и ловят рыбу.

Раз, сидя на окошке, услышал я какой-то жалобный визг в саду. Мать тоже его услышала, и, когда я стал просить, чтоб послали посмотреть, кто это плачет, что, верно, кому-нибудь больно, мать послала девушку, и та через несколько минут принесла в своих пригоршнях крошечного, ещё слепого щенка, который, весь дрожа и нетвёрдо опираясь на свои кривые лапки, тыкаясь во все стороны головой, жалобно визжал, или скучал, как выражалась моя нянька.

Мне стало так его жаль, что я взял этого щеночка и закутал его своим платьем.

Мать приказала принести на блюдечке тёпленького молочка и после многих попыток, толкая рыльцем слепого кутёнка в молоко, выучила его лакать.

С этих пор щенок по целым часам со мной не расставался. Кормить его по нескольку раз в день сделалось моей любимой забавой.

Его назвали Суркой.

Он сделался потом небольшой дворняжкой и жил у нас семнадцать лет, разумеется, уже не в комнате, а на дворе, сохраняя всегда необыкновенную привязанность ко мне и к моей матери.

У нашей кошки шесть котят. Она живёт с ними в кухне на печке. Ей трудно кормить стольких детей. Она бегает худая, голодная, ищет себе пищи, ловит мышей, птичек и ест их.

Когда она сыта, у неё много молока. Тогда она бежит в кухню, прыгает на печку. Маленькие, слепые котята пищат, ищут мать. Им есть хочется. Кошка ложится на бок. Котята подползают к ней. Они хоть и слепые, а умеют находить мать. Они слышат её голос и носом чуют её запах.

Кошка кормит котят своим молоком. Котятки сосут и чмокают. Кошка поднимает голову и смотрит на них. Когда котятки наедятся и заснут,

она убегает от них и ищет себе пищи.

Когда котята подрастут и глазки у них откроются, она будет играть с ними и носить им мышей. Она будет приучать их ловить мышей.

А когда они совсем вырастут, она не станет больше их кормить. Они сами будут находить себе пищу.

Наша кошка увидела ежа. Насторожилась она, прилегла на пол, смотрит. Еж тоже на неё смотрит. Прыгнула кошка, тронула лапкой ежа. Еж спрятал голову и подставил свои иглы. Наколола кошка лапку, отошла, села и начала лизать лапку. А на ежа и не смотрит.

Вот вечером начал ёж свою беготню. Смотрит на него кошка, хочется ей поиграть с ежом. Долго смотрела. Ёж пробежал возле неё, она как прыгнет. Перескочила через ежа и лапки не уколола.

Понравилась кошке эта игра, и стала она с ежом играть. Приляжет кошка и ждёт, смотрит. Ёж подбежит к ней, а она и прыгнет через него. Да скоро забыла кошка, какие у ежа колючие иглы. Захотелось ей ежа схватить. Прыгнула она – да лапками на иглы и попала. Ушла кошка в сторону и стала лапки лизать.

С тех пор уж она больше на ежа не прыгала.

У Рыжухи родился жеребёнок. Рыжуха стоить в конюшне и жеребёнок возле неё. Спит жеребёнок, а Рыжуха стоит смирно, чтобы сынка не потревожить. Ногами Рыжуха переступает осторожно: боится задеть его.

Жеребёнок проснулся, поднимается на слабые, тонкие ножки. Встал, подошёл к матери и толкает её мордочкой. Он хочет пососать, да не ещё как следует найти соски. Стоит Рыжуха, не шелохнётся, ест сено да поглядывает на жеребёнка. Вот он нашёл соски, зачмокал, засосал. А Рыжуха лижет его, ласкает.

Кучера она знает и пускает подходить к жеребёнку. Если же придёт незнакомый человек, она встанет перед ним и закроет собой жеребёнка. Ни за что его не покажет.

Выросла в поле трава большая, густая, сочная. Выгнали Рыжуху с жеребёнком и с другими лошадьми в поле пастись. Большие лошади щиплют траву, а жеребятки бегают кругом, играют друг с другом. Подбегут к матерям, пососут – и опять играют. Намаются, лягут на мягкую траву и спят. А матери не отходят далеко, всё поглядывают на них.