Дни и ночи мои. Дни и ночи
Пронеслись, не оставив следа.
Много было разлук, одиночеств…
Только не было слёз никогда.
Жил свободно и нетерпеливо,
Этой жизнью доволен вполне.
И когда засыхала крапива,
Говорил: «Оживёт по весне!»
И земля по весне оживала,
И кружили над ней журавли.
И столетняя бабка жевала:
«Много силы, сынок, у земли».
Просыпалась природа и пахла,
И звенели леса – высоки!
Деревенщина, парень-рубаха
В город стольный пришёл от сохи…
И кружился по городу столько!
То «прописка», то чья-то хула…
Но сквозь всё удивительно стойко
Беспокойная Муза вела.
Я стучался во многие двери.
Изучали меня сквозь «глазки».
Билось в памяти: «Люди не звери —
бабы русские, да мужики…»
Дни и ночи мои. Дни и ночи…
Вот задумаюсь, сникну почти,
Но встаёт и зовёт из-за строчек
Бесконечное Чувство Пути!
В ЛЕСУ
Я наслаждался запахом еловым,
Как дикий предок в дебрях вековых.
Во мне рождались музыка и слово
И в облаках тонули кучевых.
Текла тропа. Похрустывал валежник.
Я шёл в лесу без цели, наугад,
Среди стволов безмолвно-безмятежных.
Я возвращаться не спешил назад.
Но вот рубеж, где лес столкнулся с веком.
Ах, ёлки-палки, лес ты мой густой!
И здесь, и здесь по воле человека
Соседствует жестокость с красотой.
Над вырубкою кружит стая галок.
Цветы-рабы, я вас не чту!
Ваш цвет и запах непристойны.
Вы не украсите мечту
И не смягчите горя стоны.
Товар дешёвого торжка,
Часть шутовского интерьера —
Ваш век в ошейнике горшка
Пройдёт бесцветно, пыльно, серо.
Ну, что ж – невелика беда.
Промчался заяц, промелькнув меж пней…
Крепись, душа! Ищи величье в малом.
Но с каждым днём находки всё скромней,
Поскольку всё редеют и редеют мои леса —
Леса России всей…
Но я живу и верю, и надеюсь
На счастье в среднерусской полосе.
На вкус любой, в любую цену
Цветочный рынок завсегда
Предложит новую замену.
* * *
Снова день пробуждается
В свисте милых птах и в сиянии рос.
Яркий отблеск в предутренний час
Заглянул мне в окно торопливо.
Всё неслышно уходит от нас —
Даже счастье казаться счастливым.
Собирайся в дорогу, дружок!
Снова пыль оседает на листья
Из-под множества ног и колёс.
Разодетая архицивильно,
Жизнь торопится, мчит, голосит.
Самолётно и автомобильно
Поколенье моё колесит.
Слышишь всполохи птичьего свиста?
Слышишь – утро играет в рожок,
Разливаясь легко и росисто?
И тебе не устать дорожить этой,
Вечности равной, минутой.
Всё проходит. Но хочется жить,
Только хочется жить почему-то…
Где каленье твоё, поколенье?
Пламень сердца ужели угас?
Словно пылью, подёрнуты ленью
Маслянистые листики глаз.
Жизнь – мгновенье под звёздною высью.
Вот и вечер уже у дверей.
И колышатся пыльные листья
В мутном свете ночных фонарей…
* * *
Посмотришь вдаль – надломленные виды.
Глотнёшь глоток бензиновой воды,
И в сердце просыпается обида
От крика окружающей среды.
Чаек плач. Одиночество. Чай.
В одиночестве сладок вдвойне он.
Что ж, берёза, уныло качай
Стаю веток под сумрачным небом.
Она кричит, Природа – мать родная!
И, вся в слезах кислотного дождя,
Не в силах удержать своё рыданье,
В бетонные стучится города.
Русский север – задумчивый край.
День уходит медлительно зябок.
Для меня одиночество – рай:
чай попью, почитаю – и на бок.
Эй, человек! Мечтая о котлете
В конце дневного трудного пути,
Прислушайся! Леса кричат, как дети!
Земля кричит! и некому спасти.
* * *
А. Жигулину
Облака, как белые олени,
По полю прохладной синевы,
Вскидывая тонкие колени,
Мчатся по-над шелестом травы.
Сказочно, загадочно, красиво
Мчат они в какие-то края!
Жизнь моя – общий вагон —
Пыльный, потёртый, пропахший.
Вечно деревья и пашни
Тянутся мимо окон.
Жизнь моя – день голубой.
Плачу, пою и мечтаю.
Вот она – гармония и сила!
Я не расстанусь с тобой —
Просто в тумане растаю…
Вот она – беспечность бытия!
Разбежавшись, крыльями-руками
Синий ветер крепко обниму
И один парю под облаками…
Холодно на свете одному.
Жизнь моя – томик стихов,
Что перечитан невольно
С вечера до петухов…
На сердце больно.
* * *
Здравствуй, ветер!
Обнимемся что ли?
Как я рад, что ты к сроку пришёл
И принёс мне и радость, и волю,
Как печальному принцу престол.
