Зачем?
30 декабря 2006г. в 5 часов утра, еще до восхода солнца, при содействии оккупационных войск США в багдадской тюрьме был казнен президент Ирака Саддам Хусейн. Зачем? Ответы у всех разные, порой, диаметрально противоположные. Это и неудивительно. Именно такой, конфликтной и неугомонной, была и жизнь самого Саддама. При его внешней сдержанности и даже флегматичности – вулкан чувств, мыслей, поступков. Теперь уже все это в прошлом.
Нет, я не собираюсь писать политическую биографию Саддама. Хотя масштаб его деятельности, мое личное многолетнее общение с казненным, вполне тянут не только на биографию, но и на солидную научно-исследовательскую монографию. В каком стиле? Когда-то в СССР была популярна серия биографий под рубрикой «Жизнь замечательных людей». Была и другая серия – «Пламенные революционеры». В какую из этих серий записать повешенного Саддама Хусейна? Ведь, если на чистоту, то биография Саддама отвечает самым строгим критериям обоих названных мной серий.
Он действительно был замечательным человеком, хотя и замечательным по-своему. Ну, а разве другие замечательные люди интересны не по-своему? Разве у них есть некий общий знаменатель, чтобы не сказать – единый шаблон, по которому их можно занести в разряд замечательных? Нет, конечно. Все эти люди – штучный материал. Среди них все в одном, в единственном экземпляре. Это к вопросу о роли личности в истории. Есть личность будет и история.
Когда-то в студенческие годы я написал свою первую аналитическую статью как раз на тему личностного фактора в историческом процессе. Не помню уже все детали этой статьи, но смысл ее был прямо противоположным общепринятой тогда в отечественном обществоведении марксистско-ленинской точке зрения о том, что движущей силой истории являются массы. А личности как бы оказываются бесплатным приложением к этим самым массам.
Пусть читатели поймут меня правильно. Я не сторонник английского писателя Карлейля, который провозгласил первенство личности в исторических событиях. Нет, насколько я сейчас вспоминаю, моя позиция тогда приближалась к позиции выдающегося русского социалиста Георгия Валентиновича Плеханова. Студентом, я с восторгом познакомился с его знаменитой работой, которая так и называется: « О роли личности в истории». Под впечатлением от этой плехановской статьи я и засел за написание своего тогдашнего студенческого опуса на ту же тему.
В своем очерке я с молодым энтузиазмом доказывал в первую очередь самому себе, что исторические личности из воздуха не берутся. Они – производные продукты той исторической атмосферы, в которой жили и живут. Их появление, деятельность, взлеты и падения целиком зависят от обстоятельств места и времени. Все это так. Но я доказывал и другое. А именно – возможность самой личности формировать обстоятельства ее взрастившие и ей сопутствующие. Причем, чем крупнее масштаб событий, тем крупнее и личности этими событиями порожденные и этими же событиями управляющие.
Сегодня для меня очевидно, что тогдашняя моя точка зрения на характер личностного фактора в истории многократно подтвердилась и продолжает подтверждаться. Саддам Хусейн – одно из ярких проявлений актуальности той моей студенческой позиции. Это во –первых. Или, если угодно, одно из главных ключевых методологических соображений касающихся не только философии истории, но и ее конкретных проявлений в такой самобытной стране как Ирак. Думаю, ни для кого не секрет, Ирак после Саддама, это совсем-совсем другая, пока еще понятная, но все менее и менее поддающаяся нашему понимаю страна. Вот такой парадокс современной истории Ирака и личности в этой истории, Саддама Хусейна.
Насчет серии ПР или «Пламенные революционеры», то и в эту когорту был вхож Саддам. Хотя, наверное, и не в том привычном для европоцентристов понимании этого рода деятелей. Он не сокрушал святынь, как Робеспьер во Франции или Ленин в России. Не ломал традиций устоявшейся веками жизни. Но то, что Саддам изменил облик Ирака, – это несомненно. Можно вполне уверенно выстраивать ряд закономерностей по такой цепочке: Ирак до Саддама, Ирак при Саддаме и Ирак после Саддама.
По крайней мере уже совершено очевидно, что того спокойствия, той стабильности и той умеренности жизни, в первую очередь на бытовом уровне, для простых иракцев не достичь даже в обозримом будущем. Слишком на многое в прошлом и настоящем этой страны замахнулась американская оккупация. То, что этот замах вполне подпадает под русскую пословицу, для меня бесспорно. Я имею в виду кабацкое присловье: «Замах рублевый, а удар х…». Ничего у оккупантов не получается сегодня и не получится завтра. Сколько бы солдат они сюда не отправили.
Я много лет занимаюсь изучением Востока – Турция, Ирак, Иран, Ливия, Палестина, Афганистан. Все эти названные и неназванные другие исламские страны для меня не посторонние. Я побывал во всех их закоулках. Не просто видел тамошнюю жизнь, но и вникал в поры этой жизни по самую, что называется, маковку. Общался как с высшей политической элитой, руководством ближневосточных государств, так и с их низами, простым людом: от базарных торговцев и дервишей до солидных бизнесменов и не всегда солидных нуворишей. Тем более, что такому общению не препятствовал языковой барьер. Обстоятельный обмен мнениями, дискуссии, споры, выяснение отношений, обмен посланиями и многие другие формы моего общения позволяют сделать вполне обоснованные выводы и прогнозы. Тем более, что в нашем общении было всякое. Не было только одного – никто никого не обижал, всегда – взаимное уважение и благодарность. Потому что в основе наших дискуссий и отношений лежит выяснение истины, стремление к добрососедству и взаимопомощи.
Начавшись с борьбы за освобождение Палестины от английского присутствия, Сирии – от французского, война на Ближнем Востоке то утихает на короткое время, то разгорается с новой силой и ожесточением. Сегодня в регионе не осталось ни одной страны, которая либо прямо не участвовала в военных действиях, либо косвенно не ощутила их зловещее прикосновение. В начале XX века пороховым погребом Европы были Балканы. Они стали источником Первой мировой войны. В начале XXI века пороховым погребом всей планеты Земля стал Ближний Восток. Не дай Бог, чтобы он оказался причиной уже третьей по счету мировой войны. Для этого, к сожалению, есть все как объективные, так и субъективные предпосылки.
И еще один немаловажный методологический вывод напрашивается из анализа иракских событий. Овладеть ситуацией в нынешнее время, а значит ослабить угрозы и вызовы более масштабной, возможно даже мировой, войны можно только сообща, сплотив ряды антивоенного движения. И здесь я не могу не вспомнить 19 сентября 2001 года. В этот день, то есть буквально через неделю после нападения на нью-йоркские небоскребы так называемых арабских террористов, я публично выступил с обращением к мусульманскому миру. В нем, в частности говорилось: «Мусульмане всей планеты: арабы, иранцы, афганцы!
