Двух вещей жаждет настоящий мужчина: опасности и игры. И поэтому он ищет женщину, как самую опасную игрушку.
Фридрих Ницше, «Так говорил Заратустра»
8 августа 1978 года, вторник, вечер
Новая половина Треверберга, Ночной квартал, клуб «Токио»
– Помню, что алкоголь ты не жалуешь, Рихард. У меня есть зеленый чай с жасмином. Я пью его на ночь. Он дарует хорошие сны.
– Кошмары снятся мне редко, но от чая не откажусь.
Женщина, сидевшая по другую сторону круглого деревянного стола, взяла с подставки тяжелый чугунный чайник и разлила напиток по маленьким глиняным чашкам. Сегодня она была в элегантном деловом костюме из белого шелка с шейным платком вместо галстука. Иссиня-черные волосы собраны в высокий пучок, верхнюю половину лица, как всегда, скрывает маска. В криминальных кругах Треверберга ее называли Железной леди, и аудиенции в этом кабинете удостаивались немногие. Рихарду, несмотря на его статус, пришлось ждать два месяца.
– Надеюсь, он доставит тебе удовольствие. – Женщина поднесла чашку к лицу и вдохнула аромат чая. – С чем ты ко мне пришел?
– С личной просьбой.
– Я думала, ты хочешь поговорить о наркоторговцах, которые еще полгода назад тебе подчинялись, а теперь распоясались.
– Наркоторговцы под контролем, – сухо произнес Рихард. – Я найду на них управу. Как-никак, это мои люди.
– Излагай свою просьбу.
Дожидаясь ответа, Железная леди сделала глоток чая, и гость последовал ее примеру. На вкус напиток был восхитителен. Должно быть, ее помощник привез его из страны, названия которой нет на карте. Госпожа криминального мира Треверберга любила особые чаи. Они были идеальным подарком в тех случаях, когда сюда приходили с важными вопросами.
– Есть у меня один приятель. Ливий Хиббинс. Кое-кто называет его Халифом, а за глаза – восточным королем работорговцев. Он приехал в Треверберг около года назад. До этого жил на Ближнем Востоке, в Алжире. Уйдя на покой и приняв обязанности третейского судьи, Аднан Саркис сделал его своим преемником.
Женщина вновь поднесла чашку к губам.
– Аднан Саркис, – повторила она. – Мне знакомо это имя. У него еще есть брат. Умар.
– Был, – уточнил Рихард. – История вышла грязная, в детали вдаваться не буду. После того, как она закончилась, Ливий уехал с Ближнего Востока, и его выбор пал на наш городок. Отчасти идея принадлежала Законнику… Рамону Эверетту. – Железная леди не любила прозвища, привычные уху ее подчиненных, и в разговорах с ней их старались не упоминать. – У него есть идеи, связанные с преображением нашей структуры. Думаю, он делился ими с тобой. И говорил, что для реализации планов ему нужен партнер.
– Он счел Ливия Хиббинса подходящим партнером?
– Так он говорит. Я разделяю его мнение.
Отставив чашку, Железная леди сцепила пальцы с аккуратными ногтями без следов лака под подбородком и посмотрела на собеседника. Из-за маски Рихард не всегда мог прочитать ее взгляд, и это приводило его в замешательство.
– Как вы познакомились?
– В американской тюрьме. Отбывали срок за торговлю героином. Там практиковалась политика свободных заключенных. За хорошее поведение нас выпускали из камер и позволяли почти беспрепятственно передвигаться по зданию. Я вел себя хорошо, и Ливий тоже. Мы помогали персоналу тюрьмы, проводили время на свежем воздухе, много разговаривали. Он интересный собеседник.
– Должно быть, тот срок был исключением из правил. Я слышала, что в тюрьмах Ливий Хиббинс вел себя хуже черта и чуть ли не каждый день попадал в карцер. А на протяжении десятилетнего срока за работорговлю в Алжире почти не выходил из одиночной камеры.
– Так вы знакомы.
– Лично – нет. Но сюда стекаются слухи. – Женщина вновь взяла чашку. – Администратор главного зала «Токио» сказала, что он очень симпатичный юноша. Ты много говорил, Рихард, но просьбы я так и не услышала.
– Он просил о встрече с тобой.
– О чем он хочет поговорить?
– Рассказать, зачем он здесь, и что может предложить своей госпоже.
Она поднесла руку к лицу и задумчиво потерла щеку.
– Чем он занимается?
– Занимается «Белой совой», по мере надобности помогает Рамону с «Хрустальной лентой» и «Призрачным замком». Но на практике управляет тремя клубами. Мистер Эверетт приходит в ярость при одной мысли о том, что нужно работать с клиентами, а Ливий отлично знаком с этим бизнесом и наслаждается каждой минутой, проведенной с гостями.
– Он до сих пор торгует людьми?
Рихард широко улыбнулся, отставляя пустую чашку.
– Не могу сказать наверняка. У меня другой профиль. Но поинтересуюсь у коллег.
– А что по этому поводу думаешь ты? Готов склонить голову перед мальчиком с востока?
– Я склоняю голову перед тобой.
– Это другое.
Железная леди пристально смотрела на гостя, ожидая ответа.
– Здесь пора навести порядок, – сказал Рихард. – Какое бы впечатление ни производил этот мальчик с востока, у него есть опыт в таких делах. Когда он получил место Аднана Саркиса, многие в Алжире воспротивились такому повороту событий, но Ливий всех успокоил. Кого-то – разговорами. Кого-то – ножом. Ножом мы орудовать умеем, а вот решать проблемы в культурной беседе – это искусство, которое дается разве что Рамону, да и тот слишком быстро выходит из себя. Ливия Хиббинса не просто так называли восточным королем работорговцев. Он действительно король. Мужчина, который полагается не только на силу, и знает, как важно поддерживать баланс в управляемой системе. – Он помолчал. – И баланс между темными и светлыми частями дела в нашей структуре, в частности.
– Ты не ответил на мой вопрос, Рихард.
– Я знаю свое место. Я – всего лишь винтик в большом автомобиле, пусть и один из ключевых. Но стану бесполезным, если водитель остановит машину или загонит ее в кювет. А перед водителем, который знает свое дело, склонить голову не грех и не слабость.
На губах женщины появилась едва заметная улыбка.
– Анигар тебе позвонит. – Она обвела рукой стол. – Хочешь еще чаю?
***
Офир сидел возле стойки и читал вечерний номер «Треверберг Таймс», время от времени делая глоток безалкогольного коктейля.
– Быстро ты, – сказал он подошедшему Рихарду. – Я думал, что вы с госпожой в маске будете говорить до утра.
– Я же не Законник. Это с ним она болтает часами. Ты ужинал?
– Поздновато для ужина. – Офир посмотрел на наручные часы. – Да и для посиделок в клубе поздновато. Мне давным-давно пора в кровать.
Рихард опустился на высокий табурет, обтянутый белой кожей.
– После выхода из тюрьмы ты начал ложиться чуть ли не засветло.
– После выхода из тюрьмы, – отозвался друг, подражая его тону, – у меня столько дел, что хватило бы на целую армию. Клиенты стоят в очередь за проектами, завывая на все голоса и убеждая в том, что их ресторан я должен открыть первым. Предлагают астрономические суммы денег. Но, увы, на эти деньги дополнительные десять часов в сутках не купить. – Он понизил голос. – И я еще не упомянул о других делах.
