Часть первая (Пессимистическая комедия)
Глава первая
1
Можно смело ставить сто против одного на то, что подавляющее большинство провинциалов страдают комплексом неполноценности. Они пребывают в том твёрдом предубеждении, что проживают в заштатных городишках и весях, не представляющих особой исторической или эстетической ценности. То ли дело – Москва, Рим, Афины, Токио, Нью-Йорк…
В корне противоположного мнения придерживался молодой чусовлянин Гордей Полунин относительно той местности, где имел честь родиться и проживать. И когда он услышал от одной знакомой, что Чусовой – «типичная ямка», его передёрнуло от несогласия с головы до ног. Гордей принадлежал к воинствующим провинциалам. Хотя формально его землячка не исказила истины: Чусовой действительно расположен в котловине. Но в какой котловине?!
Чусовское урочище представляет собой чашеобразную долину, которая, подобно концентрической линзе, буквально впитывает в себя космические лучи. Добавьте сюда три крупные реки-сестрицы: красавицу Чусовую, бурную Вильву и непокорную Усьву, сливающихся воедино в небольшом распадке и образующих мощнейший энергетический треугольник. Да приплюсуйте к тому неисчерпаемую сказочную энергетику недр Уральских гор, про которую писал ещё Бажов. Вот в итоге и получается уникальная природная реторта, выдающая «на гора» эксклюзивные исторические события и «штучный» человеческий материал.
Здесь зачинали российскую эпоху на Урале промышленники Строгановы. Из этих мест выступил в поход против хана Кучума и «воевал Сибирь» с ватагой пришлых казаков и местными витязями великий атаман Ермак Тимофеевич. Тут приступил к журналистскому и литературному творчеству известный писатель Виктор Астафьев. Отсюда родом олимпийский чемпион лыжник Михаил Девятьяров и чемпион мира по фристайлу Сергей Щуплецов.
А если к данному перечню присовокупить Чусовской металлургический завод? А знаменитую горнолыжную базу «Огонёк»? А единственный в мире музей реки Чусовой? И перечень местных по принадлежности, но мировых по значению чудес Гордей мог бы продолжать и продолжать.
Теперь поделите количество навскидку упомянутых и бегло перечисленных достопримечательностей на 80-тысячное население одного из малых городов России, и вы получите тот великий коэффициент, что столичным мегаполисам и не снился.
Однако пуще прочего убедил Гордея в исключительности родных мест конкретный случай. Да к тому же такой, что приключился не с кем-нибудь, а с ним лично. И произошёл он ещё в те годы, когда малец Гордейка Полунин пошёл в первый класс.
Надобно пояснить, что семья Полуниных проживала и благополучно живёт по сию пору в посёлке Шибаново, расположенного на левом берегу реки Чусовой и составляющего западную окраину города Чусового. Из посёлка путь в новую трёхэтажную городскую школу № 7 лежал через железную дорогу, один конец которой связывал Чусовой с Пермью, а второй – с Екатеринбургом (тогда ещё Свердловском). Высоченную железнодорожную насыпь с полотном проложили через Шибаново ещё в 19 веке, но болото, образовавшееся при этом у подножия откоса, отчасти сохранилось и в наши дни.
В то раннее осеннее утро, тогда ещё первоклассник Гордейка вышел из дома, от крыльца которого его проводила заботливая бабушка, и самостоятельно и бодро отправился в школу – уже далеко не впервые. Преодолев с разбегу крутой железнодорожный вал подобно суворовским чудо-богатырям, бравшим Измаил, малец осмелился сократить дорогу. Через болото он двинулся не по дощатому настилу на колышках, а напрямки – по козьей партизанской тропочке.
Утро выдалось сырое, мглистое. И хоть над горизонтом замаячило солнце, от него влажная воздушная взвесь наоборот спустилась вниз, накрыв лощину густым туманом. Гордейка вприпрыжку петлял вслед за тропинкой, напевая песенку про то, что трус не играет в хоккей. Он удачно «срезал» треть болота, пока путь ему не перегородили две здоровенные жабы, нагло усевшиеся непосредственно на притоптанной травке. Они уставились на пацанёнка дерзкими глазами навыкате, шевелили брыластыми щеками, как Гордейкин сосед по парте Колька Пехтин ушами, и нисколечки его не боялись. Должно быть, они впервые видели цивилизованного человека и воспитанного школьника.
– Кыш-шы! – шумнул Гордейка, подражая бабушке, прогонявшей кур. И замахнулся на них портфелем. – Кыш-шы!
– Ква-а-а-а! – раздула главная жаба щёки, точно борец-тяжеловес мышцы шеи. И как будто разом увеличилась в размерах до небольшой собачонки.
Вообще-то Полунин мог запросто отбросить жаб пинком на обочину или даже раздавить их. Однако он своевременно вспомнил, что это к дождю. Да и связываться не хотелось – руки ещё марать. Потому он решил обойти хамоватую чету. Школяр попятился, не сводя глаз с опасной парочки, оступился в ямку, запнулся о кочку и упал в лужицу. Лужица была так себе – малюсенькая, но грязная. От неё на брюках сзади осталось мокрое чёрное пятно.
– Ква-а-а-а! Ква-а-а! – с насмешливой ехидцей перебивая друг дружку, наперебой загалдели жабы. – Сла-ба-ак! Сдре-ей-фил!
Гордейка сообразил, что таким же образом над ним, перепачканным, засмеются ребята в классе. Особенно Колька Пехтин. И он стал искать, чем бы стереть грязь. Чистую и сухую траву маленький путник нашел невдалеке. Он привёл одежду в порядок и едва собрался продолжить путешествие, как обнаружил, что потерял тропинку из виду.
Напрасно Полунин метался в её поисках, всё более и более плутая. Туман сгущался сильнее и сильнее. Трава на болоте с каждым шагом становилась выше и выше, а почва под ногами – всё более коварной и зыбкой. И когда Гордейка, провалившись по щиколотки, свалился в вязкую жижу, то по-щенячьи тоскливо и безнадёжно заскулил, смекнув, что заблудился.
Беспомощный потеряшка вовсю размазывал слёзы по щекам и впустую озирался, когда из белёсого марева неожиданно появилась зеленоглазая красивая молодая женщина с распущенными по пояс тёмно-каштановыми волосами с изумрудным отливом, заплетёнными в мелкие косички. Она передвигалась над бездонной трясиной свободно, словно плыла над ней.
Незнакомка протянула Гордейке руку. Прикосновение её было эфемерным и практически неощутимым. Лишь тёплая волна окатила кисть мальчонки. И Полунин послушно последовал за неизвестной. Его не оставляло ощущение, что он взмыл кверху и бестолково перебирает ногами в безвоздушном пространстве. Женщина вывела заплутавшего к железной дороге – аккурат напротив полунинского дома, а сама безмолвно растворилась в тумане. Лишь ласково прикрыла чуть раскосые зелёные очи на прощанье.
Будь дома отец или мама, ох и попало бы перепачканному и мокрому недотёпе, опоздавшему в школу! Но родители были на работе, а добрая-предобрая бабушка и не помышляла ругать Гордейку, безоговорочно поверив его рассказу взахлёб.
