Светало поздно. Ночь спросонья
Дорогу, робко, уступала дню
Без спора, без большого сожаленья
Спустив, на землю рассвета пелену
Мы уходили с поля страшной битвы
После отчаянных, лихих атак
Шептали про себя, тихо молитвы
Чтоб Бог хранил, и не подвёл вожак
Захват плацдарма под Каховкой>1
Затмил огнём и дымом небосвод
Рвались все в бой на перевес с винтовкой
Не веря в то, что впереди – «исход»
Ничто тогда беды не предвещало
Успешно наступленье началось
«Ударными полками»>2 – «красных» разметало
Нас сбросить в Днепр – врагу не удалось
Бои с плацдарма под городом Каховкой
Вселяли веру в правильный расчёт
Победой вдохновлялися не лёгкой
И все сомненья были как-то и не в счёт
Двенадцатого октября, уже стемнело,
Очистив, – Трудолюбовку село
Рубили «красных», мы остервенело
Покуда не вошли в Апостолово>3
Но силы таяли, редели наши цепи
Теряли мы товарищей в не виданных боях
Тела их покрывали Таврические степи,
В Малороссии, и погребали их мы второпях
О, если б было время в той стихии!
Собрать по полю трупы всех солдат
Что жизнь отдали за спасение России
На смерть идя, отнюдь, не для наград
И сколько их легло в земле Херсонской?
А сколько их скончалося в тылу?
А сколько раненных, оставленных на поле?
Дожили дни в безпамятстве, в снегу!
Сей урожай, гражданской, русской бойни
Что вновь свалился на Родину мою
Который раз, на сем веку – припомни
Мы искупали грех кровью в бою
Опять скрипит, оглобля у телеги
Опять метель, пурга метёт вокруг
И стонут раненные, лёжа друг на друге
Но, как избавить их сейчас от этих мук?
Бабиева>4 кубанцы с тыла прикрывают
А мы идём упорно колонной полковой
Засады «красных» по пути огнём снимают
«Дрозды»>5 лихой атакой, цепью штурмовой
Бескрайней степью тянутся обозы
Держась за них шагает стар и млад
Крепчают в Таврии первые морозы
Но не сбавляет шаг – Врангеля солдат
Послышалось не вдалеке какое-то волненье
Возница в лево съехал стал у колеи
Мы обступили, умерших в смиренье
Вздыхая тяжело, к победе, ведь, не довезли
Она>6 лежала тихо, и казалась спящей
Была накрыта буркой до самого лица
Царевной с сказки! Точно. Настоящей,
Которую прочесть хотелось до конца
Лицо младое, брови словно дуги
Копна волос пшеничных, светло-золотых
Слегка припухшие, живые с соком губы
Ресниц больших, уж точно – не земных
Девичий стан, отточенный и хрупкий
Поднял с телеги десяток рук мужских
И бурка спала, а в гимнастёрке дырка
И строй солдатский с горечью притих
У сердца юной, защитницы Отчизны
Которой жить бы и любовь познать
Растёкся алый след, пришедшей тризны
И слёзы, с лиц солдатских, стали душу наполнять
Их схоронили, тут же при дороги
Её – красавицу и двух ещё «дроздов»
Без знаков кто – в предчувствии тревоги
Чтоб не глумились, стаи их врагов
Под вечер к берегу, уставшими прибыли
Теснила конница врага, до самого Днепра
Понтонов переправу, спешно возводили
Стремясь управиться, хотя бы до утра
Но натиск «красных» так и не снижался
Тянулось к переправе множество частей
Тогда, Драценко>7 дрогнул, не сдержался
И дал команду – уходим! Все! Быстрей!
А в это время, другие наступали
Прорвать стремились, вражеский плацдарм
Витковскому>8, увы, так и не прислали
Приказ, что враг задумал нанести контрудар
Всё кончилось шестнадцатого к ночи
Поспешно, выводя дивизии все в тыл
Их враг преследовал, что было мочи
И несколько частей всё ж в поле окружил
Под рёв атак, и в битвах конских «лав»>9
Покрыли новой славою знамена
«Ударные дивизии», напор сдержав
Вновь повторили подвиг, памятного Дона>10
На время стих, тогда борьбы накал
Все стороны копили снова силы
Москва с Варшавой сговор подписав>11
Готовила для русских вновь могилы
И снова в рукопашной, иль в седле
Сойтись придётся скоро двум стихиям
И вновь Таврида скроется во мгле
Душами русскими, насытив чрево змия
Двадцать восьмого, утром, октября
Обрушился «девятый вал» Советов
На тех, кто не желал прожить и дня
Отрёкшись от ниспосланных Заветов
Удары «красных» было не сдержать
Подброшенные с Польши их резервы
Заставили нас снова повсюду отступать
Носится по степям, и совершать маневры
И вновь отход, вновь тянуться обозы
Мешая грязь степи, не разбирая троп
Мы тянемся с трудом, укутавшись в морозы
В надежде увидать заветный Перекоп
Не дай Бог никому, увидеть то во сне
Как бесы полетели, в огненном бреду
Почуяв запах крови, и к грешной душе
С собой всех забирая, в погибельную тьму
Не мешкая в пути, свернули на Восток
В надежде мы достичь, Арбатскую косу>12
И этот переход был памятно жесток
Лишив всех поутру, последнюю мечту
Сальково и Отрада пали почти без боя,
Железная дорога – уж взорвана была
Конармия Миронова, лишала нас покоя,
И сдаться в плен, в Геническе ждала
Но рано торжество затеял враг презренный
И рано панихидку, заказывать начал
Поднялся русский воин, солдат самозабвенный
За Русь Святую! Призыв его звучал
Сошлись мы в рукопашной по неволе
Один за власть Советов, другие за Царя
Зажав в руках винтовку, и насупив брови
Кровушкою русской, умылася земля
Прикладом били, кололи и стреляли
Рвались от ярости на теле, солдатские ремни
И с дикой матерью на православных мы рычали
Прости нас грешных. Господи прости
Картечь врага, ряды наши косила
Мы шли в атаку, в рост, и не клонясь
Влекла вперёд, нас всех, неведомая сила
К ней мы взывали, мысленно молясь
А вдалеке, за бруствером, в окопе,
Прижав приклады, нервно целясь в нас
Дрожа от страха, и крестившись Богу
С звездой в фуражке, мёрз рабочий класс
Тот, что крестьян и казаков подавно
Не допускал, Бог весть, в созданный Совет>13
Теперь сидел в земле и, что забавно
Твердил, что атеистов, в окопе вовсе нет!
А сам крутился, словно в лихорадке
Кусали тело вши, за грязное бельё,
За то, что позабыл как в дедовской кроватке
Рос сам. Землю пахал. За сельское житьё
За то, что на печи, сижывал без штанный
С икон дедовских, часами глаз и не сводил
А как надел картуз, рабочий, долгожданный
Забыл, что из крестьян. От Бога нос вратил
В селе за речкой, с покошенной избёнкой
Где нет рабочих, крестьян и боя жар
С чекисткой Дорой и мутной самогонкой
О всенародном счастье, булькал комиссар
Мы после боя – Дору>14 ту, схватили
И привезли её к себе в армейский штаб
Там, в контрразведке, даму допросили
Всех поразил, кровавых дел масштаб
Родилась Дора, в маленьком местечке
В Малороссии, средь степных дорог
Резвилась с детства и купалась в речке
А папа ейный, держал в селе шинок>15
Летели годы, Дора подрастала
Душа её всё полнилась страстьми
Черта осёдлости, свободы не давала
Зничтожу!… Пред фото Маркса, поклялась она в те дни
Забросив хату, маму и папашу
Марксизмом модным, Дора увлеклась
Отвергла всё, – шинок и пшону кашу
И революции всем телом отдалась
Любить, рожать в марксизме не училась
Всё больше – бомб кидать или стрелять
На баррикадах – это пригодилось
В экстаз входила – просто не унять
Ну, а когда, сраженья разгорелись
