У нас на глазах и при активном участии нашего поколения за последние 20 лет Россия пережила сложный и противоречивый процесс системной трансформации с последующей широкомасштабной приватизацией государственной собственности, плодами которой воспользовались приблизительно лишь 10 % населения страны.
По данным доктора экономических наук Евгения Гонтмахера, руководителя Центра социальной политики Института экономики РАН, еще до кризиса 2008 г. имущественное расслоение в России стремительно увеличивалось и средний доход 10 % наиболее обеспеченных россиян почти в 17 раз превысил средний доход наименее обеспеченных граждан (что, между прочим, характерно для латиноамериканских слаборазвитых стран). С учетом неофициальных доходов это различие достигает 30 и более раз (что и вовсе типично уже для африканских государств, бывших колоний). В России 700 тыс. детей-сирот; 6 млн детей живут в социально неблагополучных условиях; у нас 2 млн неграмотных подростков; с трудом существуют (скорее, выживают, чем живут) 40 млн пенсионеров, чья пенсия составляет лишь 25 % зарплаты работающих людей. Некоторое повышение пенсий в последнее время сути дела не меняет. Качество и уровень жизни большинства населения в России стремительно падают. Продолжаются примитивизация производства, деинтеллектуализация труда и деградация социальной сферы. Глобальный экономический и финансовый кризис, начавшийся в 2008 г., лишь усугубил ситуацию.
Теодор Рузвельт (1858–1919), 26-й президент США, еще в 1906 г. получивший Нобелевскую премию мира за свои титанические усилия по заключению в 1905 г. Портсмутского мирного договора между Россией и Японией, однажды очень верно сказал: «Наш прогресс проверяется не увеличением изобилия у тех, кто имеет много, а тем, способны ли мы достаточно обеспечить тех, кто имеет слишком мало».
В конце 1980 – начале 1990-х гг. в нашей стране началось хроническое недофинансирование со стороны государства практически всех сфер социального обеспечения, и, что удивительно, российские власти ничего не делали (да, в сущности, и по сей день не делают) для тех коммерческих или некоммерческих структур, которые хотели бы оказать поддержку российской культуре, образованию или здравоохранению.
Создавая в 1988 г. с писателями Андреем Битовым и Анатолием Рыбаковым Русский ПЕН-центр, главной задачей которого стала защита свободы творческого выражения, мы очень быстро уяснили для себя, что значит обеспечить выживание некоммерческой и независимой общественной организации в России (тогда это был еще СССР – Союз Советских Социалистических Республик), какое это сложное дело найти деньги, как нелегко корректно построить отношения дающего и принимающего финансовую помощь, соблюдая при этом всю «благорасположенность» и особенности российского законодательства. Возглавлявший в последние годы Русский ПЕН-центр поэт Александр Ткаченко (1945–2007) в прямом смысле положил жизнь на борьбу с безнравственностью современной российской власти.
Нынешним российским бизнесменам, не рассчитывающим на поддержку государства, еще только предстоит научиться цивилизованно распоряжаться огромными материальными ценностями, сосредоточенными в их руках, то есть использовать их не только для безудержного потребления и самоутверждения, но и для правильного вложения в интеллектуальный и человеческий капитал в интересах потомков и для улучшения современного социального климата, в будущее России и ее модернизацию. Пока же перед нами ярчайший пример совсем иного рода – это обласканный властью и спасаемый ею же от банкротства «миллиардер в минусе» О. Дерипаска, задолжавший «городу и миру» более 20 млрд дол. США. И он не одинок, спасают и других, подобных ему.
Совершенно очевидно, что наше государство не справляется с решением социальных проблем, и избежать взрыва можно лишь объединением усилий успешно функционирующих коммерческих структур, бизнес-групп, богатых меценатов и, разумеется, государства. Лёб Штраус, президент и основатель всемирно известной американской компании Levi Strauss, однажды метко заметил: «Корпоративная ответственность способствует нашему выживанию… Настанет день, когда каждая корпорация заплатит за свое безразличие к социальным программам». Кстати, известнейшие филантропы лорд Поль Гетти и Альфред Топфер рассказывали мне, что зарабатывать деньги значительно легче, чем распределять их и решать, кто именно и в каком объеме заслуживает помощи. Однако опыт развития крупнейших транснациональных корпораций подтверждает перспективность социально ответственного бизнеса.
В России, занимающей 1/7 суши планеты и имеющей сравнительно небольшое, но многострадальное население, изолированное и запуганное веками, необходимо бережно изучать опыт развитых демократических стран и учиться на чужих ошибках, чтобы не делать своих. Нельзя забывать о том, что благотворительность и меценатство снижают социальную напряженность и в какой-то мере помогают установить равновесие между стремлением развивать бизнес и морально-этическими нормами. Нашим предпринимателям следует помнить и о том, что благотворительность – это выгодное дело, способствующее эффективному улучшению имиджа компании и повышению самооценки ее владельцев и сотрудников, ведь реклама сопровождает любую филантропическую акцию. Повышать конкурентоспособность на рынке можно и нужно, не только улучшая качество продукции, но и социально ответственным поведением в обществе.
Практически все страны мира стремятся всячески поощрять благотворительность. (Увы, это не относится к России.) В Великобритании, где сложились давние традиции филантропии (там действуют свыше 200 тыс. различных благотворительных организаций), это делается через четко выверенную налоговую политику, предоставление жертвователям определенных налоговых льгот. Меценатство осуществляется, как известно, не только индивидуально, но и через специальные организации (фонды, ассоциации, трасты), которые на Западе также освобождаются от налога на прибыль. Именно таким путем во всем цивилизованном мире осуществляется и стимулируется благотворительная деятельность.
Российское законодательство в том, что касается благотворительности, и по сей день очень слабо проработано; пожертвования благотворительным организациям не подпадают под льготы; налоговые вычеты благотворителям – юридическим лицам отсутствуют; школы, больницы, детские дома и т. д. облагаются налогом на прибыль; различные гранты также подлежат обложению налогом на уровне получателя. Таким образом, часть пожертвований (иногда большая) прилипает к рукам разнообразных алчных посредников, как правило, чиновников, представляющих различные государственные органы власти. Когда-то Н. В. Гоголь, наш великий соотечественник, писал: «Мы вдруг, как ветер повеет, заведем общества благотворительные, поощрительные и нивесть какие. Цель будет прекрасна, а при всем том ничего не выйдет. Может быть, это происходит оттого, что мы вдруг удовлетворяемся в самом начале, и уже почитаем, что все сделано. Например, затеявши какое-нибудь благотворительное общество для бедных и пожертвовавши значительные суммы, мы тотчас в ознаменование такого похвального поступка задаем обед всем первым сановникам города, разумеется на половину всех пожертвованных сумм; на остальные нанимается тут же для комитета великолепная квартира, с отоплением и сторожами, а затем и остается всей суммы для бедных пять рублей с полтиною, да и тут в распределении этой суммы не все члены комитета согласны между собою, и всякий сует какую-нибудь свою куму».
