© Владимир Журба, 2021
ISBN 978-5-0053-4118-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Случилось жуткое…
Что может быть смешнее?!
Того что я боюсь, что я боюсь агоний
В предельной точности гармоний
Старославянских звонарей.
Боюсь за то, что пашни не прошел.
За то боюсь, что не взрастил я сада.
И страшно мне, что взгляда не нашел,
Что был бы мной любим, не отыскал я взгляда.
Боюсь за то, что хлеба не пеку.
Не раздаю ржаную я ковригу
Воды я не умею дать песку.
Что не закончу начатую книгу.
Боюсь, что жито не найдет земли.
Что ворог лютый из земли восстанет
Луга покинут тучные шмели.
Вот что меня сильнее пули ранит.
Мой список длинен и жесток.
Боюсь, не будет продолженья.
Не потому что мой погибнет слог,
А потому что гибнет поколенье.
***
Мы вырастаем, чтоб достичь вершины
Стремимся мы, как лепестки к тому,
Чтобы как минимум иметь по три машины,
Чтобы как максимум не угодить в тюрьму.
Мир не такой, как должен был
Его создать поэт..
Он не успел, не завершил,
А может, просто позабыл
Про начатый проект.
Он об одном мечтал с тех пор,
Когда почуял твердь
Когда пустил к себе простор
В раскрывшуюся дверь.
Мечтал и жил мечтой одной,
Её от глаз храня,
Чтоб город солнца – золотой,
Был твой, но для меня.
19.05.1997
Брюки цвета пыли городской,
Расклешённые хвосты кометы,
Глоткою не выкричаный вой,
Пальцами не взявший флажолеты
Супротив себя порой бредет
Общими подавленный чертами,
Правдой хлещет, даже если врет
Вас бичуя красными словами.
Даже если вырвется за штамп!
Выбрав седовласие в достатке.
О себе напомнит старый шрам.
Что получен был в неравной схватке.
28.05.1997
Нечаянно вспорхнув, осталось за спиной,
То, что теперь, наверное, не вспомнить.
И чей – то голос громом за спиной
Читает приговор: «пожизненный любовник»
Случилось так…
Я сам себя виню, что не могу никак остановиться.
Непостоянства скользкую змею
Уже не в силах я заставить скрыться
И что за мука повстречать и впасть
В бурлящие сердца в неистовую страсть
Два одинаковых чарующих лица
Две сказки не узнающих друг – друга
Два светлых времени, два счастья, два тельца
Не выпустят меня из замкнутого круга
Любым клеймом меня клеймите, но
Я не боюсь, хотя финал печален.
В цепи из двух, я третие звено,
Которое, возможно не причалит.
***
На шатком столике рисую голых женщин
Крестами нолики пытаюсь обозвать,
Мой мир, увы, непостоянен и изменчив,
Не знаю я, что буду завтра рисовать
Когда волны играли в ловца,
Через спины курортников прыгая,
Мы друг другу разбили сердца
И руками мы звезды двигали.
Между тем неспокойная ширь
Разделилась на три половины
Одна грязная, словно пустырь,
Чуть почище другая полоска.
И последняя – черного воска,
Режет зрение как нашатырь.
Позабудьте о ласковом бризе,
Рвут ветра парусину небес.
И шторма, что природы капризы
Не щадят непутевых повес.
о/к «Ромашка»
Лето 97
«Из веток ивы, тополя и вишни…»
Из веток ивы, тополя и вишни,
Сложу дворец, похожий на шалаш.
На этом празднике я все таки не лишний
А 22 уже не малый стаж.
Лежит вода сине- зеленой полосою
Слегка лиловым отливает гладь
Липнет костер, лохматою лисою
Почти небесную – земную благодать
11.06.1996
«Частички пыли в воздухе зависли…»
Частички пыли в воздухе зависли.
Их неподвижный танец смел.
Свет солнца ярок и умел,
А на столе нагрелось виски
Пролетели три осени
Над моей головой
Три зимы снеги сбросили
Замели сединой.
Три весны солнцем брызнули
Прибавляя года
От причалов и пристаней
Убежала вода.
По нехоженым просекам
Было легче идти
Заблудившись в трех сосенках
Ничего не найти.
Собирать небо в горсточки
И в теченье трех лет
Все отщипывать косточки
Вероломных побед
Генератор случайных чисел
Реформатор случайных форм
Навигатор летучей мысли
Проповедник собственных норм
Волочитель случайной сущи,
Сам себя заключивший в плен
Жизни живший и смерти мрущий
Он всегда впереди перемен.
10.11.1995
За успехом удач,
За провалами – тем паче!
Много слез и много пота.
Вот такая вот работа.
Мизансцены, танцы, пенье
И железное терпенье.
Здесь запудренные чувства
И фальшивые улыбки
Здесь я начал жизнь в искусстве.
Все что дальше зыбко – зыбко.
Лето 2000
В небесномм хрустале
Исчезают к полудню тени
Одолеет к полудню голод
Шелест летних земных растений
Понемногу наполнит город.
Раскаленный качнется воздух
Зазвенит как бокал хрустальный
И рассыплется пылью звездной
Наполняя сосуд астральный
В хрустале голубом небесном
Взаперти ожидая участь,
В этом замке, немного тесном,
Проверяю свою живучесть
Но расплавленный воздух улиц.
Возвращает меня на землю.
На земле я лежу и жмурюсь
И небесному звону внемл.
20.04.1997
Будто темный тягучий эль,
Растекаясь, спешит истечь
Ярко алым цветком, постель
Пышет жаром в три тысячи свеч.
Тонкой бритвы невинный блеск
Обескровленность рук простит,
И уже телефонный треск
Не спасет и не пробудит…
20.10.1997
***
Белые столбы отсчитывают версты
Выгоревших трав унылый пейзаж.
Выцвели глаза и желанья черствы,
А тернистый путь готовит свой вираж.
Сапоги в пыли, стерты каблучонки,
Вылинял пиджак, обносились швы.
Сами на мотив наложились строчки,
Я уверен их, знаете и вы.
Под знаком запыленных сапогов
Иду из края в край.
Ищу цветущий рай.
Под знаком запыленных сапогов
Мне видно все и всех
Где праведность, где грех.
Под знаком запыленных сапогов
Всю жизнь мне быть таким.
В круженье лет и зим
Под знаком запыленных сапогов
Самим собой.
***
На столе затвердела краюха
Скатерть вымокла красным вином
И жужжит одинокая муха
Над персидским узорным ковром.
Все такие же ранние зори,
Все такие же нервные дни,
Все такое же шумное море,
Топит в темных просторах огни.
***
Феерический цвет – позолоченный
Растворил городские шумы
По – случайности этой осенью
Может быть, и не встретимся мы.
Замираю. Вглядевшись отчетливо
В листопадную карусель.
И в людей, что шагами нечеткими
Мнут застывшую парка пастель.
Зашуршали этнической песнею
Танцем медленным мир заслоня.
Кто поймет эти желтые бестии?
В настроеньи прошедшего дня.
02.11.1997 Парк Горького Ростов
***
Мимо созревающих хлебов
Мимо рощ, покосов и лугов,
Еду к отшлифованным песка,
Где прибой дал фору берегам
Уношусь, забыв ростовский дым,
Миновав упористость преград.
Спрячусь в горы, к облакам густым.
Даст ли бог вернуться мне назад?
И укажет ли обратный путь
Цвет подсолнуха, венчающего степь?
Даст ли воздух руки разомкнуть
Даст ли воздух рассказать и спеть?
Дружище
(безвременно ушедшему Валерию Лантратову)
Я спросил у тишины «Почему молчишь?»
Не услышал ничего из звенящих уст.
Было лето, но увы остается лишь…
Фото
Черно – белый лик
Облетевший куст.
Двадцать первый год прошел,
И улыбки цвет.
Как хотел в последний раз
