Октябрь 2003 года, 19:30, Нью-Йорк
Я готов. Тьма медленно опускается на город, пока мы стремительно идем по району Трайбека. Наши каблуки стучат по мостовой. В этот час мамаши с колясками уже уступили место для веселья субботнего вечера. В моей компании соседи и «ближний круг» – шестеро парней и три девушки, все одетые словно для выхода на красную ковровую дорожку. Они движутся в такт со мной, будто блестящий косяк рыбы. За несколько кварталов до Западного Бродвея и Канал-стрит мы набираем скорость. На мне фланелевая рубашка с оторванными рукавами, любимая пара поношенных джинсов и светло-голубые солнцезащитные очки, украшенные стразами по периметру линз.
Маркус, владелец клуба «Канал Рум», встречает нас у входа. При виде меня на его лице появляется улыбка. «Эти – со мной», – говорю я, показывая на компанию друзей, которые следуют за мной. Охранник отстегивает от столба красный бархатный канат, заграждающий вход, и приподнимает его, чтобы мы смогли пройти за Маркусом внутрь. В клубе еще почти никого нет, но уже совсем скоро он будет заполнен под завязку. Маркус улыбается не просто так. Он называет меня Крысоловом,[1] повелителем ночи, ведь сейчас в его клуб потянутся мои последователи – молодая элита с Уолл-стрит.
К восьми часам вечера в очередь у «Канал Рум» выстраивается около сотни человек. К половине девятого людей становится почти в два раза больше. Когда двери наконец распахиваются, толпа, одетая в «Армани» и «Прада», течет рекой внутрь клуба. Как будто кто-то вытащил затычку из сливного отверстия в мраморной раковине, наполненной шампанским. Я встаю у входа, чтобы приветствовать входящих, собирая отпечатки помады на своих щеках, а иногда и небольшие презенты – это одна из привилегий покупающей стороны. Брайан, один из моих друзей, кладет мне в руку десяток таблеток экстази. Я не собираюсь их принимать… Ну, может, всего одну или две. Я засовываю их в карман, чтобы позже вручить кому-нибудь на вечеринке в качестве сувенира. Подойду к тому, кто, как мне известно, сидит на них, и с дьявольской ухмылкой спрошу: «Будешь мятную конфетку?» И, когда он или она откроет рот, закину туда одну из таблеток. Этой ночью не будет никаких запретов.
Я позаботился обо всем: о помещении, музыкантах и списке приглашенных. Приглашения были отправлены от имени Кливленда Ди, моего альтер эго. В клубе только что установили новейшую акустическую систему, лучшую в Нью-Йорке. Из колонок очень кстати раздается песня Мисси Элиот «Work It». Может, кто-то из приглашенных и думал, что это будет очередная вечеринка в стиле Уолл-стрит, где придется слушать какого-нибудь дико дорогого диджея или ретрогруппу в духе «Allman Brothers»[2] или «Foreigner»,[3] но в тот момент, когда на сцену выходит гламурная певица и травести Лиза Джексон, все оставшиеся сомнения улетучиваются. Сначала она поет «Purple Rain», а потом – «Подари мне удовольствие», и все парни в зале у ее ног. А ведь это только начало нашей вечеринки.
К половине десятого атмосфера в клубе накалена до предела. Алкоголь течет рекой. Все танцуют или просто покачиваются в такт музыке с бокалами в руках. Я пытаюсь пробраться к бару, но на каждую пару шагов у меня уходит минут пять. Мой разговор ни с кем не длится больше пары секунд, потому что кто-нибудь тут же обязательно похлопает меня по спине или положит руку на плечо. Со всех концов клуба люди кивают мне или поднимают за меня бокал. Кажется, весь Уолл-стрит здесь; по крайней мере, самые важные его представители. Буквально от каждой брокерской конторы здесь кто-нибудь есть: другие трейдеры-покупатели, трейдеры-продавцы, банкиры, трейдеры по облигациям и все остальные.
На сцене уже группа «Naughty by Nature», она начинает играть свою хип-хоп-версию хита группы «Jackson 5» под названием «ABC». Через несколько мгновений толпа в клубе буквально взрывается, распознав песню «O.P.P.».[4] Публика энергично движется в свете вращающихся стробоскопов. Трич, ведущий рэпер группы, прыгает туда-сюда по сцене с микрофоном в руке. Тусовка набирает обороты. Перед сценой толпа просто беснуется, все прижимаются друг к другу ближе и ближе, и скоро оттуда будет невозможно вырваться. Повторяется проигрыш песни, толпа просит продолжать, и Трич наконец подносит микрофон ко рту. «Вы с Кливлендом Ди?» – кричит он и направляет микрофон в зал. «Ты знаешь меня», – кричит в ответ толпа.
Я стою около сцены, по ушам бьют басы, а я выкрикиваю текст песни, повторяя за Тричем, будто мы одно целое, будто его слова – это мои слова. Передо мной четыреста гостей, все подпрыгивают и поют, пытаясь подражать Тричу; и все мои гости сексуальные и привлекательные, пьяные, умные, они – сильные мира сего. Они – члены племени, танцующие свой победный воинственный танец. Эти люди заработают сотни миллионов долларов совокупного дохода в этом году; и, как мы любим говорить на Уолл-стрит, такая сумма позволяет «посылать всех на хер». И сегодня ночью все эти богачи у меня в кармане.
Но вот на смену радостному возбуждению приходит занимательная и очень неловкая мысль. До меня доходит: мне исполнилось 34 года, и на этой вечеринке мы как бы празднуем это. Но празднуем мы и еще кое-что. Чудесным образом, вопреки всем ожиданиям, я стал трейдером в хедж-фонде; человеку с такой профессией завидует весь Уолл-стрит. Сейчас я на пике своей карьеры, к которому я пришел не благодаря получению степени МВА
