Зеркало чувств
Вы себя ощущали хоть раз,
Что живете не здесь, не сейчас и не с теми людьми,
Что планета не та, все не так, будто вы в стороне,
Вы плывете одни, прихватив свое прошлое так, про запас,
Как песчинка в воде полноводной и мутной реки.
Вас несет и швыряет, не чувствуя болей своих,
Вы не верите в то, что дороги, ведущие в небо,
Не для вас, а для тысяч немногих других,
К единицам живых неизбежно приходит победа.
Мир другой на планете моей, не согретая солнцем Земля,
Не прошитая золотом, даль бесконечной тревоги,
Разбегаются рельсы крестом, только боль принося,
Я стою на незримом, неведомом, смертном пороге.
Вы себя ощущали хоть раз, когда крылья у вас за спиной,
Когда вы в облаках, поборов свои детские страхи,
Стали летним дождем или первой весенней грозой,
Когда нет в вас того, что осталось от парня-рубахи.
Когда вы и не вы, ничего не осталось от вас,
Облик, голос чужой и чужие глаза с чревом бездны,
И не знаете вы, вам осталась минута иль час,
Опыт, мудрость бессильны и знания здесь бесполезны.
Вы себя ощущали хоть раз, что вся жизнь как кино,
Все отличие в том, что нельзя посмотреть ее дважды,
Только в этой стране всем наверно уже все равно,
Ведь попавши в нее, не вернешься оттуда однажды.
Есть какой-то секрет в непокрытых парчой зеркалах,
Тайный знак бытия, отражение горнего духа,
Мы не знаем, где души живут, может быть, в облаках,
Но за каждой душой неизменно приходит старуха.
Почему не старик, а старуха с костлявой клюкой,
Есть у этой загадки различий свои объясненья,
Жизнь рождается в чреве от женщины с болью святой,
Та старуха-судьба этих болей земных отраженье.
Может кто-то командует нами в присутствии нас,
Но по вере всем нам воздаются пути искупленья,
Скорбных душ уголки посетив благодатью хоть раз,
Мы поймем, что без веры и жизнь наша лишь преступленье.
Самое печальное в сегодняшней жизни – это отсутствие веры во что-то хорошее, светлое. Мало кто верит, люди живут как бы по инерции. Будто не на своей земле. Ничего не меняется (коммунисты, олигархи, беспредельщики из силовых структур), как был русский человек бесправным, так им и остался. Тем, кто имеет власть и деньги, нет никакого дела до своего народа. Растет поколение, которое не знает своих корней, оно напрочь лишено представления о нравственных ценностях, у них напрочь отсутствует социальный оптимизм.
Ностальгия
Душа искукожилась – птица намокшая,
Все не случайное в жизни – божественно,
Сколько судеб, столько дорог возвращается в прошлое,
И кончается, жалко, оно не торжественно.
Марши забыты, оркестры отсутствуют,
Трубы ржавеют, в чехлах залежались,
Гляньте-ка, верой торгуют, напутствуют,
Чтобы и мы над Христом издевались.
Крики взывают в столице, над площадью,
На кол сажают народное мнение,
Зомби с плакатами, с харей заросшею,
Блудят, готовя опять преступление.
От безысходности руки пробитые
В пальцах сжимают капли сукровицы,
Намертво схвачены, болью прошитые,
Плечи моей обескровленной Родины.
Мечется, стонет народ обезглавленный,
Карлики шабаш вселенский устроили,
Вечно великий, веками прославленный,
Сделали нищим, больным, обездолили.
Каков ты Бог?
Каков ты Бог? В которого я верю,
Которого я чувствую повсюду,
Когда своё твоею мерой мерю,
Возрадовавшись неземному чуду.
Каков ты Бог? Когда порой забыв,
Уставши от житейского соблазна,
И сердцем и душой на миг остыв,
Лишаешься единственного шанса.
Каков ты Бог? Когда от полосы,
От черного мертвящего пространства
Растет и расширяясь тень косы,
Приходит смерть в одежде постоянства.
Каков ты Бог? В которого я верю,
Одно лишь знаю – ТЫ смиренный Бог
И никому на свете не поверю
Что ТЫ хоть раз кому-то не помог.
В неверье нашем только наши беды,
В холуйстве, бестолковой суете,
В забытом ощущении победы,
В гордыне и душевной пустоте.
Проигрываем время, прожигаем,
Не ценим, не находим, не храним,
И злу безумно двери открываем,
И тащимся по жизни и скрипим.
И очень часто ставши пылью, прахом,
Не можем удержаться на плаву,
Все в одночасье разрывает крахом
Пустив по ветру черную золу.
Каков ты Бог? Когда склонив колени,
Молюсь тебе, отчаявшись в себе,
Снимая кожу загрубевшей лени,
Живешь любовью радостью во мне.
Каков ты Бог? В которого я верю,
Я чувствую и знаю ТЫ живой,
Всю жизнь ищу распахнутые двери
И бьюсь в них лбом, как будто бы слепой.
И чувство есть, что становлюсь ребенком,
Доверчивым, наивным и смешным,
А жизнь проходит рядышком сторонкой,
Но ты в ней остаешься молодым.
Разгадка в том, что Бог, он не стареет,
Он вездесущ, глубок как небеса,
Повсюду рядом в душах наших реет,
И совестью глядят его глаза.
И от того на сердце нет прохлады
Люблю, дышу и остаюсь собой,
И покорив житейские преграды
Я прорастаю верою святой.
Распятого, пробитого гвоздями,
Пришедшего на землю неспроста,
Поправшего неверие веками,
Смотрящего за нами свысока.
Сукровицей запекшейся слезами
На каплях истекающей любви,
Зовущего последними словами,
Нельзя построить счастье на крови.
И никакие беды нас не учат,
Хоть большинство вокруг не дураки,
Но миром правит неподвластный случай,
И тянут лямку жизни чудаки.
Страдающий обрящет и отыщет,
Увидит, удивится и поймет,
Что падаль чаще называют пищей,
А не того, кто болью в нас живет.
Раскаяться
Раскаяться и совесть во вселенной
Растворить, разбавиться,
Стать снова молодым и не состариться,
И от грехов избавиться.
Стать не таким как был, намаяться,
Добро на капельку прибавится.
Быть может, шанс тогда появится,
И жизнь безумно поменяется,
Любовь в надежду переплавится,
А память вечностью останется.
Ложе постоянства
Земную жизнь не выразить в годах,
Она прессует годы в наши чувства,
И по ночам, испытывая страх,
Становится от этого чуть грустно.
В зеркальных отражениях стекло
Бросает на глаза чужие блики,
Но на душе как днем опять светло,
Святые на меня взирают лики.
И этот свет горит большим огнем,
И от него тепло душе и телу,
Мы остаемся каждый при своем,
Поставив во главу святую веру.
Приносим в жертву надоевший хлам,
Избавив и очистив груз мещанства,
Став на колени, заползаем в храм
В свой судный день на ложе постоянства.
В овраг измены катятся, шурша,
Цепляясь за коренья, вырываясь,
Вот также, не раскаявшись, душа
Грешит пред Богом, в девстве притворяясь.
Монах
У алтаря стоял седой монах,
По возрасту похожий на Христа,
Смиривший плотью в пагубных страстях
Свое восчеловеченное Я.
Его глаза узрели глубину,
И он смотрел, не отрывая взор
На ангелов земных, на синеву,
Прикрыв сутаной душ чужих позор.
Срам шевелился безучастно бредя,
Куражась, наслаждаясь в нагише,
Разбрызгивая, извергая семя,
Пытаясь гадить трепетной душе.
Монах молился всем святым на свете,
Безбрачия обет преподнося,
Он перед Богом был одним в ответе,
Поклоны клал, прощение прося.
Война в душе с самим собой любимым,
Желаний и страстей не изменить,
За нас, за всех, молился он родимый,
