1.1. Память о прошлом казачества в сознании современного кубанского общества: сквозь призму революции 1917 года
Революцию 1917 года можно считать ключевым событием в судьбе кубанского казачества в ХХ веке. Она предопределила все последующие события и последствия для Кубанского казачьего войска как структурного элемента российской империи, и кубанского казачества как сословия в системе социального устройства российского государства.
Русская революция и последовавшая Гражданская война 1917–1920 гг. характеризуются, прежде всего, происшедшим Расколом. Расколом сложного, многоячеистого, неоднородного российского общества на прямолинейную систему идентификации «свой – чужой». Сословная и конфессиональная принадлежность, политические взгляды, социальная активность или индифферентность, все это уступило место делению на «красных» и «белых».
Трещина раскола неумолимо прошлась и по кубанскому казачеству, разделив его на сторонников новой Советской власти и тех, кто отстаивал завещанный предками уклад жизни, обычаи, традиции. На первоначальном этапе Гражданской войны основная масса казачества старалась соблюсти нейтралитет, не оказывая явной поддержки ни одной из сторон политического противостояния.
Одним из первых, от такой позиции казачества, горечь разочарования испытал организатор и вдохновитель Белой Добровольческой армии на Юге России генерал М.В. Алексеев – «…атаманы и правительства казачьих войск, а равно и их «влиятельные, виднейшие советники», меньше всего думали о том, чтобы «идти на Россию спасать» ее от большевизма. Их заботили, прежде всего «внутреннее благоустройство, поддержание порядка и спокойствия»[1].
Спустя непродолжительное время, после первых декретов Советской власти, земельного передела в пользу иногородних, принудительной реквизиции продовольствия, позиция основной середняцкой части казачества претерпела изменения, и неумолимый маховик революционного противостояния вовлек представителей кубанского казачества по разные стороны баррикад разгоравшейся Гражданской войны.
В память современного кубанского общества эти события впечатаны как «красный» и «белый» террор, кровь и пламя пожарищ, потеря близких людей. По данным В.Н. Ратушняка, людские потери на Кубани в ходе Гражданской войны составили 331 тыс. человек[2].
Революция и Гражданская война 1917–1920 гг. являются причинно-следственным механизмом всех последующих трансформаций в жизни кубанского казачества в ХХ веке. Последовавшая после поражения Белой армии на Юге России эмиграция стала следующим испытанием на твердость казачьего духа. Отечественные исследователи приводят различные цифры оказавшихся на чужбине кубанских казаков, по оценке О.В. Ратушняка, в эмиграции оказалось около 16–18 тысяч кубанских казаков[3].
Эмиграция с ее бытовой и материальной неустроенностью, статусно-гражданской неопределенностью, вошла в историческую память кубанского казачества как время лишений и испытаний. Вместо зримого врага приходилось противостоять голоду, безработице, изматывающей тоске по Родине. Таким образом, Революция 1917 года и последовавшая в 1920 году эмиграция кубанского казачества связаны одной исторической нитью.
Для той части кубанского казачества, которая осталась на Кубани и пыталась интегрироваться в новые условия жизни после Гражданской войны, Имя и Образ Революции 1917 года вбивался в память безапелляционными действиями, резолюциями и политикой Советской власти. В 20–30 гг. ХХ века на территориях традиционного проживания казачьего населения, в том числе и на Кубани, проводилась политика «расказачивания». В отечественной историографии существуют различные подходы к пониманию «расказачивания». На наш взгляд, наиболее приемлемую трактовку предлагает Г.О. Мациевский, когда «…расказачивание можно и необходимо рассматривать как сложный, многослойный процесс, предполагающий несколько содержательных направлений, которые, в свою очередь, могли переплетаться и накладываться друг на друга»[4].
Экономические и социальные аспекты расказачивания стали проявляться еще в дореволюционный период, и были обусловлены естественным ходом исторического развития. Однако, процесс расказачивания был искусственно подстегнут Советской властью, обретя репрессивный характер. От имени и во имя Революции 1917 года кубанское казачество, как и другие российские казачьи образования, уничтожалось физически, стирались людские судьбы, выкорчевывалась казачья ментальность. Можно оперировать только приблизительными цифрами подвергшихся репрессиям кубанских казаков в период расказачивания на Кубани, разброс данных составляет от 42 тыс. человек до 58 тыс. человек – «…по неполным данным, только по линии карательных органов (ОГПУ, НКВД) было репрессировано в 1930-е гг. свыше 42 тыс. чел.»[5], «…За 1989–2005 годы в крае пересмотрено 41 700 уголовных дел, заведенных на 57 950 чел. (43 650 реабилитировано; в реабилитации отказано 14 300 осужденным)[6].
Эхо Революции и Гражданской войны 1917–1920 гг. вернется через два десятилетия, обернувшись язвой коллаборационизма кубанского казачества в период Второй мировой войны. Среди множества причин такого сложного, недостаточно изученного явления как отечественный коллаборационизм, будут ярко выделяться две: идейно-политическая непримиримость с Советской властью проигравших в Гражданской войне и оказавшихся в эмиграции, в том числе и кубанских казаков, и желание предъявить свой счет к Советской власти тех, кто пострадал от нее в период 1920–1930-х гг. Обе указанные причины участия кубанских казаков в коллаборационистком процессе, помимо объективных исторических факторов, основываются еще и на эмоционально-чувственной сфере. В данном случае исторический процесс оказывали влияние социально-психологические механизмы трансформации казачества из жертвы Советской власти в участника противостояния этой власти – «…в массовом участии казаков во Второй мировой войне на стороне Германии, массовым проявлением социально-психологических механизмов трансформации стала жажда мести»[7].
Обозначенные события первой половины ХХ века в истории кубанского казачества впрямую связаны с ключевым поворотным моментом не только российского казачества, но и всей страны – Русской революции и Гражданской войной 1917–1920 гг.
Революция 1917 года, являясь сложным разноплановым событием отечественной истории, отражает необходимость созревших изменений в развитии российского общества и государства, но не утверждает необходимость агрессивного, репрессивного характера ее развития.
Широкомасштабные агрессивные действия в отношения себя, своей исторической памяти, своего места в жизни страны, которые были вызваны Русской революцией и Гражданской войной 1917–1920 гг., кубанское казачество не могло забыть или воспринять как несущественные. На духовном плане бытия кубанского казачества продолжал функционировать механизм сохранения исторической памяти, оно «сохранило, пусть даже и в латентном состоянии, социосубэтнические особенности, культуру, менталитет»
