Вступление от авторов
Второсортная профессия или двойная жизнь советской учительницы
«Устное опережение» и спутниковая антенна
Нас всех учили понемногу, чему-нибудь и как-нибудь?
Как бедуин в пустыне. Ликбез или отдых?
Сделать, предусмотреть, организовать, исправить, помочь, найти, заказать…
Стойкий германский менталитет, австрийские кафе и трепетное отношение к природе в Швейцарии
Перестройка и международный туризм в Санкт-Петербурге
Заключение
Эпиграфы
Люблю тебя, Петра творенье…
А.Пушкин
Давно стихами говорит Нева…
С. Маршак
Времена не выбирают…
А. Кушнер
Наталия
Я много лет проработала в Ленинградском отделении Всесоюзного акционерного общества «Интурист». В советские времена нас называли гидами-переводчиками. Это название профессии до сих пор закреплено в российском законодательстве. Но законы меня в данном случае интересуют мало. Я хочу лишь объяснить, что это за профессия, особенно, применительно к Санкт-Петербургу.
Гид определяется в большом Толковом словаре русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю.Шведовой как «Человек, сопровождающий туристов и знакомящий их с местностью, с местными достопримечательностями». Переводчик же, согласно тому же источнику, это «специалист по переводам с одного языка на другой».
Итак, гид-переводчик должен был уметь проводить экскурсии по городу и в музеях для туристов. Для этого ему нужно было хорошо знать иностранный язык, ведь речь шла о туристах из других стран, и хранить в своей памяти множество конкретных сведений и цифр. Кроме того, от него требовались переводческие навыки, ведь в некоторых музеях или при различных встречах (они назывались тогда «спец.посещениями») ему приходилось выступать в роли переводчика.
Нам не разрешалось вести экскурсии в музеях, связанных с именем Ленина. Для этого существовали специальные экскурсоводы. В Разливе, например, экскурсии вел сам директор музея. Через пару посещений мы уже наизусть знали, что он будет говорить, текст не менялся, но мы покорно следовали предписанному этикету. Когда же я по наивности и глупости осмелилась один раз забежать вперед и радостно сообщила экскурсоводу, что уже сказала туристам том, что он должен был произнести дальше, он сильно разозлился и накричал на меня. Бедный директор, изо дня в день говорить одно то же, так же можно было свихнуться, несмотря на почетную должность!
В историко-политических переводах подобного рода, как и в переводах экскурсий других музеев, была своя особая лексика, которую нужно было знать. Не случайно наши московские коллеги рассказывали историю, а может быть и анекдот, о гиде-переводчике, которого в «сезон» (летний наплыв туристов) отправили работать с немецкой группой, хотя основным его языком был то ли французский, то ли испанский. Немецкий он знал значительно хуже, поэтому споткнулся на фразе «Ленина тяжело ранили». Эту фразу находчивый парень перевел следующим образом: «Ленина убили, но не совсем». Этому же гиду пришлось вести экскурсию в Третьяковской галерее на английском языке, который он знал так же неважно, как немецкий. Утверждали, что стоя перед картиной, посвященной подвигу Ивана Сусанина, он описал сюжет следующим образом: «Снег, снег, снег. Холодно, холодно, холодно. Лес, лес, лес…». Потом долго молчал, видимо, пытаясь как-то выразить по-английски изображенную на полотне историю. И наконец, произнес: «Иван Сусанин – Герой Советского Союза».
А еще нам часто приходилось переводить «на маршрутах». Мы сопровождали туристов во время поездок по Советскому Союзу: по древнерусским городам и Сибири, а также в Прибалтику, Среднюю Азию и на Кавказ. К таким поездкам тоже приходилось готовиться. Хотя это не всегда помогало. Помню, как в одном городе нас повезли в пионерский лагерь. Дети там выступали с рифмованной речёвкой. Это было длиннющее стихотворение, которое они читали то по очереди, то все вместе. Не знаю, чего ожидали устроители, когда всучили мне микрофон. Может быть, того, что я тоже начну рифмовать, но этого не случилось. Я запомнила только начало, но, естественно, в прозаической форме. «Много звезд на небе, а друзей у советских пионеров еще больше…». Все остальное в моем переводе было свободной импровизацией, или как сейчас принято говорить – «по мотивам».
Мы проводили много времени в пути, особенно если путешествовали на автобусах. Это время заполнялось обычно ответами на бесконечные вопросы наших подопечных. Их интересовало все: будущий маршрут и обычаи различных народов, породы деревьев, птицы и звери в окрестных лесах, мимо которых мы проезжали и т.д. и т.п. Были и курьезные вопросы. Один турист спросил, например, почему у нас нет пивного трубопровода из Германии. По его мнению, это могло бы привлечь к нам гораздо больше туристов.
Кроме того, имелось и много обязанностей организационного характера: встречать группу в аэропорту или на вокзале, а иногда и на границе и расселять туристов в гостиницах. Заказывать для них в ресторанах завтраки, обеды и ужины, оплачивать их по специальной чековой книжке, исходя из полагавшегося им тарифа (это касалось также проживания и входных билетов в музеи). Показывать им места в ресторанах и переводить жалобы на проблемы в номерах и не слишком хорошее питание. Сопровождать их в милицию, если их обворовывали. Это, кстати, случалось довольно часто. Ходить с туристами к врачам, если у них что-то болело или даже отправлять их в больницы. В общем, дел хватало.
После перестройки ситуация изменилась. Работы, лишь опосредованно связанной с нашей профессией, прибавилось, а из штатных гидов-переводчиков мы превратились в сезонников. Появилось много частных туристических фирм. Сопровождение на маршрутах, за малым исключением, практически исчезло. Теперь мы работали в родном городе, зачастую сразу в нескольких разных компаниях. В каждой из них были свои правила работы, свои способы оплаты пребывания в городе туристических групп и свои программы. Вся та деятельность, которую мы, работая с иностранцами, осуществляли помимо ведения экскурсий, сохранилась, но к ней добавились дополнительные функции. Мы воевали с нашими коллегами за место в очереди, чтобы попасть в музеи, разыскивали для туристов обменные пункты и туалеты. Стояние в очередях не укрепляло нашей самооценки и престижа нашего города, ведь в Екатерининский дворец в Пушкине, например, приходилось стоять иногда от часа до трех. Рекорд был поставлен одной моей группой, простоявшей в очереди пять часов и пропустившей в связи с этим обед и послеобеденную экскурсию. А переводы опросов туристов в милиции и заполнение многочисленных протоколов после исчезновения их кошельков и документов! Мы вынуждены были предупреждать иностранцев о том, что их могут обворовать везде: на улице, в музее, в метро, в церкви. Говорить было стыдно, к тому же это не очень помогало: воры были гораздо изобретательнее, чем мы могли себе представить. А беззастенчивые требования таксистов заплатить немереные суммы за проезд не по счетчику, а просто потому, что ты иностранец! То была специфика переходного периода от социализма к капитализму.
