Остановка 0-я: вместо предисловия
От бывшего студента к профессору
Дорогой Арсений Станиславович,
Как это могло случиться? Мне до сих пор не хочется верить в то, что происходит в моей жизни. Но действительность всё-таки такова: уже третий месяц я служу в наших доблестных вооружённых силах. И вот уже два месяца прошло с тех пор, как мы общались в последний раз. То был разговор по телефону, и вы мне многое обещали. Вы говорили, что будете поддерживать меня во время службы – звонить, писать и иногда навещать. Только где всё это? Вы мне не пишете, не звоните, а я до вас дозвониться не могу: вы не берёте трубку. Видимо, у вас что-то пошло не так… Господи! Как я стал за вас переживать!
Но надеюсь на то, что всё у вас в порядке. Вы, наверное, попросту потеряли SIM-карту, побоялись отвечать на вызовы с неизвестных номеров и вовсе забыли мой новый адрес. Чтобы напомнить вам его и напомнить про всё остальное, я решил написать вам это письмо.
Правда, не знаю с чего начать. Мы никогда друг с другом не переписывались, и потому у меня совсем нет опыта. Но для толчка к первому своему письму я представлю, будто вы уже писали мне раньше. И в письмах вы рассказали бы мне о своих котах, матушке, коллегах, и вы задали бы мне несколько вопросов. Наверное, первое, что бы вы спросили у меня, было бы: «Как служба идёт?»
Неплохо идёт – отвечу я. Время здесь летит быстро, и вроде бы самое трудное почти незаметно промелькнуло. Это было в первые дни, когда мы проходили курс молодого бойца. Сейчас мы спокойно служим, вкусно питаемся и глубже вникаем в военный быт. Иногда мы занимаемся и чем-то полезным. Вот, например, месяц назад многих инженеров и солдат, в том числе и меня, отвезли в Колюбакино. Представляете?
Нам тогда предстояло разгребать завалы, образовавшиеся после землетрясения. Расположились мы там рядом с лагерем бедствующих и от них наслушались всякого о происшествии. Кто-то говорил, что это было испытание климатического оружия, а кто-то полагал, что это была божья кара за грехи жителей, причём неоднократная. Ведь не в первый раз в районе Колюбакино случаются катаклизмы. Помню, в прошлом году здесь был эпицентр бури с необычной грозой, а в этом, – получается, случилось какое-то странное землетрясение.
Оно разрушило почти весь городок, почти каждый домик. Старинная церковь тоже не уцелела. Она вся обвалилась, а крест с её купола как-то оказался посредине улицы. И всю эту картину, все эти руины мы расчищали в течение недели, перевозя мусор из одного места в другое. Потом вернулись в часть, где дальше потекла армейская рутина. Больше мы ничего о Колюбакино не слышали. В общем, как вы видите, моя служба не всегда однообразна.
Что бы вы ещё спросили? Вы бы после вопроса о службе, поинтересовались бы лично моим состоянием и, наверное, задали бы такой вопрос: «Тебя здесь никто не обижает?»
Конечно, никто не обижает. Дедовщины как таковой в нашей части уже нет, а в роте у меня со всеми ребятами хорошие отношения. Поэтому единственное, что меня беспокоит тут, – это офицерство. Я не хочу сказать, что оно какое-то жестокое и строгое и что обижает меня. Нет, дело вовсе не в этом. Оно в том, что (я не знаю даже, как это объяснить) всемногие некоторые здешние офицеры какие-то неадекватные, что ли. Вот среди них оказался один мой старый знакомый. С ним я тут ещё больше сдружился и на его примере попробую показать, что я имею в виду.
Познакомился я с ним за два года до армии – он тогда был курсантом, а я ухаживал за его сестрой. И вот как-то однажды, когда ещё не знал его, я зашёл в квартиру любимой и вдруг наткнулся на него. Эта встреча почему-то сильно врезалась в мою память. Я уставился на него и в полном восхищении оцепенел: передо мной стоял здоровый русский парень, который, сразу видно, серьёзно занимался спортом. Он был голым по пояс, и потому я видел его могущие мышцы. Мы познакомились – и всё дальше стало хорошо.
Совершенно другое впечатление он произвёл на меня тут, где он превратился в типичного неадекватного офицера 1-ой Кантемировской дивизии. Я его даже не узнал сразу: он очень сильно изменился как в поведении, так и во внешности. Теперь это был не здоровый спокойный атлет, а какая-то дёрганая, иногда злобная, сильно похудевшая обезьяна. И, несмотря на то, что он хорошо относится ко мне, я боюсь с ним контактировать. Что можно ожидать от человека, в круге которого принято здороваться так: подходить друг к другу вплотную, утыкаться глаза в глаза, а потом орать «А!»? Как бы мне самому не заразиться этой привычкой…
Ладно. Что-то я всё время ухожу в сторону, хотя следовало бы отвечать на ваши вопросы. Думаю, что следующий вопрос был бы примерно такой: «Не скучаешь ли ты по дому?»
Скучаю, и очень сильно, невыносимо. Вы даже представить не можете, как сильно я тут тоскую. Мой родной дом, моё Алабино – мне всего этого не хватает. Но, Господи, если бы я только вас потерял! Но я потерял больше, чем родной край, гораздо больше – я потерял всю жизнь, все свои надежды! Как так, Арсений Станиславович, могло случиться?! Как?!
Я, конечно, не погиб и всё ещё жив – всё вроде бы не так страшно. У меня теперь новая жизнь, которая насыщена эмоциями и впечатлениями. Кто, например, мог бы предположить, что, служа здесь, в Подмосковье, я увижу последствия землетрясения? Или кто бы мог подумать, что за оборону нашей родины отвечают такие люди, как мой знакомый? Это всё будто компенсация за мою большую потерю. По каждой из этих тем можно было бы написать по хорошей книге: «Потрясённое Колюбакино» и «Русское офицерство: его обычаи, обряды, суеверия». Только, на самом деле, все эти книги, эмоции и прочее мне к чёрту не нужны. Что бы я ни делал, всё это никогда не заменит моего диплома. Боже, как я хотел бы вернуться в прошлое, сберечь свой диплом и защитить его. А затем по окончании учёбы найти издателя и опубликовать его: «История названий железнодорожных станции: Москва-Малоярославец». Какой прекрасный вышел бы путеводитель! Но, увы, он потерян навсегда, и теперь надо думать о будущем.
После армии, Арсений Станиславович, я собираюсь заняться новым путеводителем. На этот раз он будет не по железной дороге, а по моим родным местам – по Алабино. Там есть всё: и старинные церкви, и разрушенные усадьбы, и тихая спокойная природа – всё, что нужно для счастья и спокойствия. Вот вспоминаю то, как я бойким мальчуганом играл подле развалин усадьбы, как искал там с ребятами привидения и придумывал страшные, загадочные истории. Правда, когда я повзрослел, все эти игры и истории как-то улетучились из памяти. И тогда в этих развалинах для меня не осталось ничего загадочного, и я почти каждый утро проходил мимо них равнодушно.
![[НЕ]ВЕРНОСТЬ. Что делать, когда не знаешь, что делать](/uploads/covers/83/83b482239fdf6b8f58d770b4447c0af55d211001.jpg)
