Нет мужа, равного его величеству владыке младому, отважному.
Он идёт во главе войск своих и обрушивается на полчища вражеские, веря сердцем в победу свою,
смел и доблестен он пред лицом врага, а в час битвы подобен пламени пожирающему.
Стоек сердцем он, словно бык, и с презрением взирает на объединившиеся против него страны.
Тысяча мужей не может устоять перед ним, сотни тысяч лишаются силы при виде его;
вселяет он страх грозным рыком своим в сердца народов всех стран…
«Поэма Пентаура»
Часть первая
Сухая, добела выгоревшая пыль колыхалась в воздухе неровными пластами. Перемолотые почти до состояния невесомости песчинки то принимались метаться туда-сюда, подхваченные слабым дуновением ветерка, то вновь оседали, становясь частью тяжкого сыпучего одеяла, покрывавшего раскинувшуюся вокруг землю дешерет. Кто, когда и почему назвал ее так – новобранец Маду из замыкающей колонны седьмого отряда первой армии имени солнечного владыки Амона, ведомой земным сыном его, молодым правителем Усермаатрой Рамеси-су, вторым из числа царей, носящих это священное имя – в свои семнадцать лет впервые покинувший благословенную страну Та-Кемет, не знал и доселе ни разу не задумывался об этом.
Когда-то очень давно, еще живя в мелкой безымянной деревушке на берегу Великой реки в двух днях пути от старого, невероятно древнего и таинственного Саиса, он иногда бывал там на городском рынке, помогая отцу – тот торговал сушеной рыбой, самодельными костяными крючками и неводами, сплетенными из ссученной руками матери Маду шерсти и сердцевины тростниковых стеблей: ее добывал сам мальчик, научившись этому едва ли не прежде, чем добыл свой первый улов. В городе был храм, на вид казавшийся еще старше, чем сам Саис; и хему нечер, служители богов, жившие при нем, рассказывали о таинственной, скрывающей свое лицо за сотканным ею же покрывалом невидимости великой Нейт, породившей само солнце, о возникшем из ниоткуда в начале времен холме Бен-Бен и о том, как с небес на его вершину спустился могучий сияющий сокол, повелевший миру – быть.
На самом деле, говорили они и многое другое, но Маду помнил лишь урывками – то, что больше всего поразило его мальчишеское воображение; и тогда он не слишком интересовался далекой пустыней, лежащей где-то за пределами плодородной Та-Меху, тростниковой земли. Раз мудрые, знавшие куда больше него люди говорили, что есть два сорта земли: кемет, черная и плодородная, пригодная к посевам, и дешерет, красная и сухая, в которой властвует неистовый рыжеволосый нечер-безумец, братоубийца Сетх – значит, все так и есть.
О наивные, мудрые своей основанной на изречениях из ветхих свитков служители богов, в своей испрещренной притоками и рукавами Великой реки долине вовек не видавшие бескрайних, идущих до самого горизонта песков! Быть может, когда-то пески эти и были красны; но теперь иссера-белый простор их жег глаза. И вздымалась снова и снова пыль, потревоженная топотом тысяч и тысяч ног – так, что трудно было даже дышать.
Прошло четыре года с тех пор, как упокоился с миром прежний владыка Та-Кемет – тот, кто воссел на золотом троне под именем Менмаатра и стал зваться посмертно Усирисети, Сети умерший – производно от собственного имени его, данного при рождении земным отцом так же, как и всякому человеку. За полтора десятилетия успел Менмаатра утвердить власть свою и отправился в последний путь с легким сердцем, любимый приближенными своими и народом; ибо тверда была рука его, тяжела поступь, и не раз водил он многотысячные рати против кочевников Юга, и восстановил утраченную предшественниками его власть на северных рубежах, и наполнил Та-Кемет плененными иноземцами, и возвращался всякий раз из походов своих с богатой добычей. И от сына и наследника его ожидали теперь не меньших свершений.
Маду был по нраву своему простым человеком и ни разу не задумывался о том, кто есть сам по себе этот живой бог, под чьим началом он оказался, избрав воинскую участь. Во время похода, конечно, ему доводилось видеть своего владыку – так же, как и прочим, издалека и не слишком часто. Молодой царь Усермаатра за минувшие четыре года успел уже предпринять несколько небольших походов, в том числе и против народа страны Хатти, лежащей на северо-западе – суровых, рыжеволосых и свирепых кочевников, искусных наездников и колесничных бойцов; но то была скорее проба собственных сил против старого непримиримого врага, и люди сведущие понимали ясно, что главная битва еще впереди.
Так и случилось. На четвертый год своего правления воинственный Усермаатра собрал новое войско численностью в дважды по десять тысяч человек, и разделил его на то же количество армий, сколько имелось частей света. Затем он обратился к служителям различных божеств, дабы узнать, какими именами благоприятно было бы ему наделить свое воинство – хотя поговаривали, что молодой владыка не слишком привержен к почитанию небесных знамений, в данном деле предпочтительнее было не рисковать. Состоялись необходимые гадания, и следом за тем утверждены оказались три наилучших варианта: именем царя богов Амона названа была первая, легче остальных оснащенная армия, предводительствуемая лично Усермаатрой; именем солнечного сокола Ра – вторая, в которой сосредоточены были припасы и подкрепление для армии Амон; армия Птах была третьей, шедшей восточнее прочих с тем, чтобы при необходимости зайти неприятелю во фланг.
Лишь с четвертым именем возникла загвоздка: одни хему нечер полагали наиболее подходящим покровителем для нее могущественного Хора, покровителя царей Та-Кемет, другие утверждали, что видели знамение таинственной Нейт, свидетельствовавшее о ее намерении покровительствовать молодому царю. Споры остановил в итоге сам Усермаатра, твердо заявив, что намерен дать армии имя Сетха, и тем самым несказанно удивив всех. С одной стороны, свирепый защитник самого солнца действительно был почитаем воинами; с другой – годилось ли избирать покровителем целой армии столь неоднозначного бога? Злые языки мгновенно припомнили правителю его далекое от истинно царственного происхождение, и то, что еще прадед его в бытность свою простым военачальником, должно быть, также почитал Сетха превыше иных божеств, куда более справедливых и милостивых.
Но молодой правитель не смутился: пристало ли ему, живому воплощению царя богов Амона, менять свое решение по слову хему нечер, которые сами являлись лишь служителями могущественных сил, из которых черпал он свою власть! Военачальники беспрекословно подчинились его воле, и это решило все: четвертая армия, пущенная в обход вражеских сил по морю, получила имя грозного властелина дешерет.
