Отдалённое село. Вечер. Барак.
В зале и на сцене – темно. Ничего не видно, но зато кое-что слышно.
На сцене слышны какие-то бытовые звуки. Кто-то ходит, кто-то чем-то стучит, что-то передвигает. Звук ложки о железную миску. Тяжкие недовольные мужские выдохи.
В зрительном зале несколько человек могут мешкать и ёрзать на своих креслах от нетерпения по понятным причинам волнения и ожидания неизвестности (этот вопрос можно частично решить подсадными актёрами, но и зритель до того момента, пока свет на сцене не загорается, обычно ещё шумит, шуршит и прочее, это нам и нужно).
Поликарп (неожиданно громко, строго, чтобы у зрителя мурашки по спине пробежали, и возникло двойственное чувство, к кому и от кого обращение, то ли к зрителю, то ли это уже идёт спектакль). Ну и чего? Долго вошкаться-то будете?
Даём небольшую паузу в 3-4 секунды до следующей реплики, чтобы зритель не успел ничего понять.
Вера (нервно). Да чего-чего? Сам что ли не знаешь чего? Пробки опять вышибло наверное! Майна – тащи фонарь, так ничего не видно.
Поликарп (строго). Ладно, не шуми там! Не впервой!
Майна (волнительно). Не вижу, мам! На месте нет фонаря. Петруха, поди, опять взял! Он как у бабушки ночует, постоянно с собой забирает. Нет на месте фонаря, нет – вот те крест!
Вера (нервно). Пёс с ним с фонарём, спички неси, подсвети хоть чем-нибудь уже!
Шорох, ходьба, движение звяканье ложкой об железную миску.
Майна зажигает спичку.
В свете спички едва видны лица матери и дочери, которые что-то пытаются разглядеть у электрического щитка.
Майна (нерешительно). Да нет, вроде всё на местах… Что-то я не пойму тогда…
В этот момент включается свет.
Зритель видит уютный, бедноватый дом. Обстановка сельская, скромная, обжитая. В углу дома лежит собранный большой рюкзак. В доме ужин. Стол накрыт на всех членов семьи. Отец сидит за столом, невозмутимо ест похлёбку из железной миски, собственно, он и постукивает ложкой по этой самой миске, прикусывает куском хлеба. Мать и дочь мостятся у щитка с электричеством. Майна задувает спичку.
Мать и дочь переводят недовольные взгляды на главу семейства. Тот продолжает невозмутимо есть, и звякать ложкой.
Поликарп (спокойно, не отрываясь «от дела»). А…, ну правильно. Объявление же висело на здании сельсовета. Возможны краткосрочные отключения. Забыл совсем.
Вера (нервно вскидывает руками). Нет, меня так умиляет вот это невозмутимое спокойствие! Как ел – так и ест. Хоть бы для виду, что ли место дислокации сменил. Мы тут с дочкой что-то пытаемся, стараемся, а он, видите ли – ест!
Поликарп (спокойно, не отрываясь «от дела»). Нервные переживания за для здоровья не дюже способствуют. И потом – мужик пришёл с работы! Мужика трогать не смей! Это закон испокон веков чтится в семьях нашего селенья. Таково оно и должоно быть. И нечего мне туть смуту подымливать!
Поликарп поворачивается к дамам.
Поликарп (спокойно). Ну чего стоите-то? Давайте за стол, пока опять свет не вырубили. В темноте ужинать не так удобно. Я пробовал. Так что, поспешайте, бабоньки, поспешайте… Время зря не растрачивайте.
Отец семейства протягивает свою миску дочери.
Поликарп (по-хозяйски). А ну, Майна, плесни-ка мне ещё! А то мать, чего-то сегодня не в духе.
Майна берёт отцову миску, идёт к кастрюле, наливает похлебку.
Вера недовольная идёт на своё место за стол. Но не успевает она дойти, как Поликарп её хватает игриво и притягивает к себе. Вера взвизгивает от неожиданности. Дочка оборачивается, улыбается, понимая, что к чему.
Вера (игриво, сквозь обиду). Пусти, шальной! Поликарп, пусти, чай не тот момент вырешил!
Поликарп (бодро). Да не пыхти, ты Вера. Всё ж хорошо! Вон глянь, каку дочку взрастили! Хозяюшку! Хучь похлёбку папке налить, хучь…
Вера (перебивает). Она всё умеет! Моя школа!
Вера вырывается из объятий и садится за своё место, приступает к трапезе.
Майна подносит отцу миску.
Все садятся за стол, ужин продолжается, как и, по-видимому, до этого, до отключения света.
Секунд пять – десять едят спокойно, без эксцессов. Вдруг Вера вскидывает руками, охает, срывается с места, бежит в сени.
Вера (причитая и убегая в кладовку). Тьфу ты! Чуть не забыла! Вот я тетеря…
Отец с дочерью спокойно наблюдают за Верой, переглядываются, молчат.
Вера возвращается с фляжкой в руках, несёт эту фляжку к рюкзаку, и кладёт её туда внутрь.
Вера (указывая на фляжку). Вот же! Приготовила заранее, да чуть не позабыла. Вроде всё приготовила, всё предусмотрела, а фляжку-то в сенях едва не оставила.
Вера возвращается за стол.
Поликарп (дочери). Так что, говоришь, за поход-то у тебя? Куды путь держите?
Майна (безучастно). В лес, пап!
Поликарп (дочери). Хе-х, понятное дело, что в лес. У нас тут окромя леса и нету ничего. А чего понесло-то вас вдруг с ребятами?
