Уехали отец с матерью в поле овес докашивать, дома осталась домовничать бабушка Евлинья с ребятишками Минькой, Санькой, Манькой, Ванькой и Васькой, который был еще малыш – качался в зыбке.
Сначала Минька с Санькой выполняли задание отца: примостить в поленницу дрова около двора, натаскать с озера воды, нарыть и намыть картошки, а потом заниматься своими делами, кто чего хочет.
Выполнив задание, ребята собрались в верхней комнате и, прочитав несколько статеек в книжке «Мир божий», принялись играть, а где игра там и драка.
Манька ушла к своим подругам в куклы играть, а Минька с Санькой, натешившись в игре в скрадку, потом снова взялись за книжку, но дело не обошлось без драки. Первым книжку схватил Санька, у него из рук с силой ее выхватил Минька, и пошло-поехало: Санька в Миньку сапогом, а он в него чернильницей, а она в него не попала, а угодила в окно. Стекло со звоном дзинькнуло – дыра во все верхнее звено. Сразу же игра и драка прекратились. Бабушка принялась их отчитывать и ругать:
– Ах, вы, супостаты, вот приедет отец, я все ему расскажу! Что вы все прыгаете да беситесь, как ахилы, что у вас в задницах червяки возятся, посидеть на месте не дают! Я вот возьму прут, да вам по жопам-то и надаю! – вышедши из терпения, угрожающе увещевала она ребят.
– Нет, с вами я домовничать больше не останусь, лучше в поле поеду! – с обидчивостью добавила она.
Докосив овес, к вечеру из поля возвратились старшие. Раненько поужинав, Василий вышел во двор. Подобрав оброненное около яслей сено, он бросил его лошади, хозяйским глазом осмотрел приложенные ребятами дрова, не торопясь вышел из ворот на улицу. Поглядев на заходящее солнышко, он взгляд свой перевел на свой дом и сразу ахнул: у верхней избы у переднего окошка все верхнее звено выбито. Он – в избу и прямо с порога грозно:
– Эт кого угораздило окошко-то разбить!? А! – в голосе его негодование и угроза. Ребятишки настороженно, смиренно затихли, выжидающе устремились на отца. У Саньки даже выпал из рук лапоть (он в это время разувался). Мать, чувствуя разгорячённость отца, сразу же вступилась за ребят:
– А может, кто камнем с улицы? – стараясь выгородить их, с тревогой в голосе проговорила она.
– Нет, не с улицы, осколки-то в палисаднике валяются. Иди, сама удостоверься! – раздраженно бросил Василий. – А ты вечно их защищаешь! – укорял он ее. – На улице-то скоро зима, а окошко разбито, где стекло-то взять, в потребилке его и заводу нет. Стекло-то нынче зря-то не вставишь! – продолжал напевать он. – За стекольщиком надо три дня ходить, да и он из себя вычупендривает, то стекла у него нет, то замазка засохла, то алмаз испрокудился.
– Неужель ты, мамк, не видела, кто разбил? – обратился он к старухе. Бабушка, решив не выдавать виновника, сокрушенно оправдывалась:
– Да рай углядишь за ними и разберешь, кто виноват? Тут и посторонние были, устроена была целая война! – стараясь утихомирить пыл сына, высказалась она. Не остыв еще от зла и досады, отец пообещал детям:
– А вы, идолы, так и знайте – кто разбил, того задницей разбитое окошко заткну!
Не любил Василий того, что ребятишки уже взрослыми стали, а все еще в школу ёндают. Пора бы уж и за дело браться, а они бегают, как лызгачи, только лапти понапрасну носят. Иногда он наговаривал своим детям:
– По-моему, так проучился зиму, ай две и хватит. Я вот ползимы проучился, и то больше вашего понимаю. Особенно ты, Миньк, ведь тебе уж четырнадцатый год попёр, а ты все в училищу шлепаешь! Не пора ли бросать, а? – Минька, почесав в затылке, самодовольно улыбнувшись, согласился:
– Я бы не против, да она мне и надоела, учёба-то!
– Ну, вот и давно бы так! – приветственно усмехнулся отец. – А Санька пускай ходит, он в какие-то ученые метит! – с недовольством заметил он.
А мать наоборот, всячески поощряла ученье своих детей. Никогда не упрекала их за чтение книг в неурочное время, и сама иногда гордилась тем, что в свое время преуспевала в школьном ученье, за что была награждена платком. Она своих детей, школьников Саньку и Ваньку, даже экзаменовала, спрашивала:
– Вот, я вам задам задачу – проверю вашу способность: А и Б сидели на трубе, А упала, Б – пропала, что осталось на трубе?
Отец же терпеть не мог, когда видел, что кто-нибудь из его детей «торчит» за книжкой – учись в школе, а чтоб дома этим заниматься, про это забудь!
В свободное время выбежит из изб обоих порядков, с половины Главной улицы, целая ватага ребят и затевает разнообразные игры, весёлые забавы и драки. Эта ватага состояла из около тридцати человек: Минька, Санька, Ванька, Михаил, Ванька, Панька, Сергунька, Санька, Алеша, Мишка, Панька, Ромка, Ванька, Васька, Мишка, Яшка, Санька, Витька, Колька, Ванька, Стёпка, Колька, Васька, Гришка, Колька, Санька, Федька. От такой шумной оравы на улицах стон стоит. Кто чем забавляется, и кто во что горазд занимается: кто в прятки играет, кто в лапту, кто в чушки, кто в «попа», кто шары катает, кто колёсико по дороге гоняет, кто в «лапти» играет, кто на соломе кувыркается, а кто «показывает Москву».
Как-то глубокой осенью вздумали провести «телефон» с порядка на порядок. У Федотовых в огороде рос хмель. За лето он высоко вскарабкивался на длинные жерди, а осенью, оборвав с него душистые пьянящие шишечки, хозяева отдавали пружинисто вьющиеся длинные лозы на потеху ребятам. Предварительно очистив лозы от листьев, ребята связали их в один длиннющий провод. Сергунька залез на росшую под окном их дома берёзу. Ему подали один конец «провода», он закрепил его, завязав на сучок, а другой конец, перетянув провод через дорогу и подняв вверх, привязали за ветлу, стоявшую у Селиванова окошка. Восторга и радости было не есть конца. Ребята, восторгаясь, прыгали и кричали: «Телефон! Телефон!»
– Эт вы чего тут делаете, греховодники! – закричал на ребят вышедший из своей избы Семион Селиванов. – Иль хотите у меня всю ветлу обломать! Я вот вам сейчас задам! Убирайтесь отсель прочь! – не унимаясь, ворчал Семион.
– Да мы не ломаем твою ветлу, а только привязали за ее телефон! – упрошающе оправдывались ребята.
Полюбоваться детской забавой вышли из своих дворов Василий Савельев и его шабёр Иван:
– Ишь, дьяволята, чего сделали! – восторгаясь, улыбался Иван. – Ешли твою мать, чего выдумали – тилифон! Топерь звоните и переговаривайтесь по нему! – подзадоривал он ребят.
– Да, молодежь стали выдумщики! – с похвалой отозвался Василий. – Не как мы бывало, сиднем сидели до трехлетнего возраста.
Подскочил внезапно Мишка Крестьянинов к Ваньке Савельеву, поддал ему коленкой в зад, проговорил в шутку: «Мать велела киселя дать!». Ваньке показался удар сильным, от испуга и обиды он заплакал. К Мишке подбежал Ваньким брат Минька, угрожающе спросил:
