Геннадий Алексеев - Известный Алексеев. Т. 6. Избранные стихотворения

Известный Алексеев. Т. 6. Избранные стихотворения
Название: Известный Алексеев. Т. 6. Избранные стихотворения
Автор:
Жанр: Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Известный Алексеев. Т. 6. Избранные стихотворения"

Завершающий том собрания сочинений Геннадия Алексеева (1932—1987) – культового автора середины XX в., основоположника российского верлибра, поэта, прозаика, художника.

В этом томе в хронологическом порядке собраны стихи из всех опубликованных при жизни автора книг и практически все журнальные публикации, не вошедшие впоследствии в книги. Всего прижизненных книг было четыре, три из них вышли в Ленинградском отделении издательства «Советский писатель», а одна в Москве, в «Современнике». Посмертная книга была издана в 1991 году Майей Ллексеевой в Ленинграде. В том в качестве послесловия вошла статья Бориса Романова, редактора книги Алексеева «Обычный час».

Бесплатно читать онлайн Известный Алексеев. Т. 6. Избранные стихотворения


Издание осуществлено при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации


© Ельяшевич А. Г. наследник, тексты, 2022

© Романов Б. Н., статья, 2022

© «Геликон Плюс», макет, 2022

* * *

На мосту

1976

Дождь на дворцовой площади

Асфальт.

Когда дождь,

он скользкий.


Туристы.

Когда дождь,

они не вылезают из автобусов.


Милиционер.

Когда дождь,

Он прячется под арку.


И Александровская колонна.

Когда дождь,

она никуда не прячется.

Ей приятно

постоять на Дворцовой площади

под дождем.

Лошадь на Невском

Лошадь на Невском.

Идет себе шагом,

тащит телегу.


Лошадь пегая

и абсолютно живая.


И машины косятся на нее

со злой завистью,

и машины обгоняют ее

со злорадством.

– Эй, – кричат, – лошадь!

– Ха, – кричат, – лошадь!

А лошадь идет себе шагом

и не оборачивается.


Такая живая

и такая хорошая.

О пользе вязания

Там женщины

сидят себе и вяжут.

Спокойные,

сидят себе и вяжут.

А мне так страшно,

тошно,

неспокойно.


Эй, женщины!

Да бросьте же вязать!

Глядите —

мир на проволоке пляшет!

Он оборваться может

каждый миг!


Но вяжут женщины,

не слушая меня,

и спицы острые

в руках у них мелькают.


Я успокоился:

знать, есть какой-то смысл

в вязанье этом,

значит, женщинам виднее.

Ведь портить шерсть

они не будут зря.

Еще о вечности

– Да, да,

ничто не вечно в этом мире! —

сказал я себе.


Зашло солнце,

и наступила

пора свиданий и любви.


И я увидел у ворот

вечно юного Ромео,

который что-то шептал

в розовое ухо

вечно любимой Джульетты.

– Но ведь Шекспира же

когда-то не было! – крикнул я им.

Они засмеялись.

«В один печальный туманный вечер…»

В один печальный туманный вечер

до меня дошло,

что я не бессмертен,

что я непременно умру

в одно прекрасное ясное утро.


От этой мысли

я не подскочил,

как ужаленный злющей осой,

не вскрикнул,

как укушенный бешеным псом,

не взвыл,

как ошпаренный крутым кипятком,

но, признаться,

я отчаянно загрустил

от этой

внезапно пронзившей меня мысли

в тот

невыносимо печальный

и на редкость туманный вечер.


Погрустив,

я лег спать

и проснулся прекрасным ясным утром.

    Летали галки,

    дымили трубы,

    грохотали грузовики.

«Может быть, я все же бессмертен? —

подумал я. —

Всякое бывает».

На мосту

Глядел я долго,

стоя на мосту,

как вдаль текла Нева,

как было ей вольготно

течь на закат,

как было ей смешно

течь под мостами,

то и дело огибая

быки гранитные.


Тут выплыл из-под моста

буксирчик маленький

с высокой

старомодной,

самоуверенно торчавшею трубой.


Глядел я долго,

стоя на мосту,

как уплывал он

в сторону заката.


Труба его

дымила вызывающе.

Демон

Позвонили.

Я открыл дверь

и увидел глазастого,

лохматого,

мокрого от дождя

Демона.


– Михаил Юрьевич Лермонтов

здесь живет? —

спросил он.

– Нет, – сказал я, —

вы ошиблись квартирой.

– Простите! – сказал он

и ушел,

волоча по ступеням

свои гигантские,

черные,

мокрые от дождя

крылья.


На лестнице

запахло звездами.

Купол Исаакия

Вечером

я любовался куполом Исаакия,

который был эффектно освещен

и сиял

на фоне сине-фиолетового неба.


И вдруг я понял,

что он совсем беззащитен.


И вдруг я понял,

что он боится неба,

от которого

можно ждать всего, чего угодно,

что он боится звезд,

которых слишком много.


И вдруг я понял,

что этот огромный позолоченный купол

ужасно одинок

и это

непоправимо.

Последний кентавр

Гнедой,

сытый,

с широким крупом,

галопом проскакал по Невскому.

    Народ тепло приветствовал его.


Остановился на Аничковом мосту

и долго разглядывал

коней Клодта.

    Иностранные туристы

    фотографировали его прямо из автобуса.


У Мойки встретил битюга,

запряженного в телегу.

Шел с ним в обнимку

и что-то говорил на лошадином языке.

    Оба весело ржали.


Доскакал до Эрмитажа,

пришел в античный отдел,

встал к стенке

и стал мраморным.

    Мрамор розоватый,

    благородного оттенка.

Восторженный

Хожу по весеннему городу,

и в горле у меня булькает восторг.

Но я и виду не подаю.

Хожу по городу и криво усмехаюсь:

«Подумаешь, весна!»


Сажусь в весеннюю электричку,

и в ушах у меня щекотно от восторга,

но я не поддаюсь.

Еду в весенней электричке

и исподлобья гляжу в окно:

«Эка невидаль – весна!»


Вылезаю из электрички,

бросаюсь в лес,

раскапываю снег под елкой,

расталкиваю знакомого муравья

и кричу ему в ухо:

– Проснись, весна на дворе!

Восторг-то какой!


– Сумасшедший! – говорит муравей. —

И откуда только берутся

такие восторженные идиоты?

Шхуна

Мы гуляли с ней у пристани

и любовались изящными белыми шхунами

с высокими мачтами.


– Кто я? —

спросила она меня —

как ты думаешь?


– Ты шхуна – ответил я, —

ты случайно зашла в мою гавань,

тебя тянет в океан.


Через месяц

мы с нею расстались.


Каждый день я хожу в порт

и расспрашиваю моряков:

не видал ли кто-нибудь

стройную шхуну

с зелеными глазами?

Но все напрасно.


Трудно поверить,

что ее постигло кораблекрушение.

Всю жизнь

Девки поют.


Протяжно,

ах, как протяжно девки поют

вдалеке.


Девки поют про любовь.


Сладко,

ах, как сладко сердце щемит:

девки поют про любовь.


Конечно, вечер.

Конечно, река.

Конечно, березы.

И девки поют вдалеке.


И сказать тут нечего.


Конечно, грустно.

Конечно, по-русски.

Конечно, хорошо.


И никуда тут не денешься.


Всю жизнь они будут петь,

эти девки,

всю жизнь они будут петь вдалеке

про любовь.

В лесу

– Ау! – кричат мне. —

Ау! Где ты?


– Ау! – кричу. —

Ау! Я далеко где-то!


– Ау! – кричат. —

Ау! Иди сюда!


– Ау! – кричу. —

Иду! Я скоро!


А сам не тороплюсь.


Тихо иду по лесной дороге,

перешагивая тени сосновых стволов,

и все удивляюсь этому миру,

в который попал ненароком.

Милая

Незнакомые люди

подходили к ней на улице

и говорили:

– Какая вы милая!


Тогда я любил ее

и она меня – тоже.


Потом она меня разлюбила,

а я ее – еще нет.


Спустя два года

я встретил ее.

Она так подурнела,

что ее трудно было узнать.


– Милая, – сказал я ей, —

ты очень подурнела!

Наверное, это оттого,

что ты меня разлюбила.

Полюби меня снова!


– Попытаюсь! – сказала она,

но так и не попыталась —

ей было некогда.


А я еще долго любил ее

зачем-то.

Лучшее стихотворение

Предвкушать его.


Услышать скрип двери

и догадаться,

что это оно.


Растеряться.


Но взять себя в руки

и, побледнев от решимости,

прочесть его про себя.


Поразиться.


И, переведя дух,

прочесть его вслух,

но шепотом.


Расхрабриться.


И, открыв окно,

прокричать его громко,

на всю улицу.


Наконец успокоиться.


И ждать новое,

самое лучшее.

Пьеро делла Франческа

Как безмятежен,

как торжественно спокоен

был грешный мир

в глазах делла Франческа!


Среди деревьев

проходили женщины,

с глазами темными,

в простых прекрасных платьях,

и ангелы с власами золотыми

взирали на крещение Христа.


Но в старости

Пьеро совсем ослеп.

И он уже не видел этих женщин

и ангелов

с Христом и Иоанном,

но он, конечно,

слышал их шаги,

их вздохи

и шуршание одежд.


Как строен,

как величественно прост

по-прежнему

был этот мир нестройный

в слепых глазах

Пьеро делла Франческа!

Гобелен

На гобелене юный пастушок

и рядом с ним румяная пастушка.

На гобелене ручеек бежит

и белые овечки щиплют травку.

Садится бабочка на шляпу пастушка,

а он не видит,


С этой книгой читают
Геннадий Алексеев (1932–1987) – незабытый, но самый «малоизданный» культовый автор середины ХХ века, основоположник российского верлибра, прозаик, поэт, художник.Книга неизданных произведений включает дневники Алексеева и экспериментальный роман «Конец света». Новизна романа, его стилистика – ослепительны, хотя со времени написания прошло более четверти века. Дневники – не только прекрасная проза, но свидетельство эпохи конца 60-х – начала 70-х,
Геннадий Алексеев (1932–1987) – не забытый, но самый «малоизданный» культовый автор середины ХХ века, его роман «Зеленые берега» – неоценимый вклад в культуру России; основоположник российского верлибра, прозаик, поэт, художник.Третий том собрания сочинений «Неизвестный Алексеев» включает только что расшифрованные дневники последнего периода жизни писателя (с 1980 по 1986 гг.) из недавно открытых архивов. Дневники содержат программные мысли писат
Неизданные произведения культового автора середины XX века, основоположника российского верлибра.Представленный том стихотворений и поэм 1963–1972 гг. Г. Алексеев считал своей главной Книгой. «В Книгу вошло все более или менее состоявшееся и стилистически однородное из написанного за десять лет», – отмечал автор. Но затем последовали новые тома, в том числе «Послекнижие».
Неизданные произведения культового автора XX века, основоположника российского верлибра, 5-й том.Представленный том – это «неизвестные» (неопубликованные ни при жизни автора, ни после его смерти) стихи, собранные в книгу «Вариации» самим Геннадием Алексеевым, а также недавно расшифрованные более поздние стихи и черновики 1983–1987 (последнего года жизни). Некоторые циклы стихов публикуются целиком, включая изданные, чтобы не нарушать замысел авто
Весёлое чтение всегда приносит радость и детям, и взрослым. Промчимся по радужной «вопросной тропинке» с рисунками и вспомним подробности жизни животных, рыб, человека. Загадки всегда дарят улыбки и хорошее настроение, почувствуйте это на себе!
Случается мне бывать в таком пространстве: тягучем, как карамель, и при этом холодящем свежестью. В этом сборнике я постараюсь погрузить тебя, мой читатель, в мой персональный мир. Но только есть обязательное правило для входа – милосердие и сердечная открытость. Все остальное оставь за пределами, будь так любезен.
Раскрыта тайна добра и зла на научном уровне. Наверное, проблемы научного познания не всех интересуют, но для случая созданной мной информации – это зря. Для "не всех" я и решил опубликовать свои стихи. Возможно, кто-то из читателей моих стихов и заинтересуется моими открытиями как полезными для всех своей эксклюзивной информацией. Буду рад и прочтением Вами моих стихов, и прочтением моей информации. Желаю Вам успехов и удачного выбора всегда. Ав
Сборник «Я сбудусь» – первая книга стихов Татьяны Костопулу. Это – современная поэзия, яркая и образная, эмоциональная и чувственная.
Мир магии, такой далёкий и близкий одновременно, с детства привлекал Дженису. Но ей было неведомо, что, решив окунуться в него, она отхватит столько проблем, а замужество, обязанное защитить, обернётся ворохом новых трудностей. И первая из них – нежелание Дженисы быть с тем, кого навязала Тьма.Вот только Тьма вряд ли позволит перечить себе.
Родился Человек… Родился, чтобы жить в любви и радости, но Время тяжких перемен наложило на его плоть уродство, которое он пытался победить всю свою жизнь. Он искал истину, стремился быть любимым, но понимал, что любовь даёт страдания. И, чтобы выжить в этом грешном мире, прежде надобно пройти длинный коридор скорбей, испытаний, унижений…
В наш современный мир неожиданно вернулись древние боги. И жизнь кардинально изменилась. Теперь по небу могут летать не только птицы, но и драконы. А дождь можно вызвать простым заклинанием. Непривычно и странно? В принципе – да! Но ко всему можно привыкнуть и приспособиться. Почти ко всему. Ведь ни кто не гарантирует, что однажды в твои двери не постучится один из Богов и не предложит тебе заключить контракт, который заставит тебя, простого чело
Он – хозяин стриптиз-клуба, в котором мне приходится работать, а взгляд у этого мужчины такой, будто он владеет минимум всем миром. Я боюсь его, но отказала ему, и теперь за это буду наказана, в этом нет никаких сомнений. Вот только каким образом – известно только ему.