Утром 15-октября 2016 года, в 04:30, я должен был улететь в Москву из Бишкекского аэропорта «Манас». Но меня отказались регистрировать на рейс – я оказался в черном списке. Основание – запрет на въезд на территорию РФ сроком на пять лет. Инициатор – ФСБ России.
Десять дней назад я пересекал российско-казахскую границу для того, чтобы заново въехать в Россию и получить патент для работы. Срок действия моего прежнего патента иссякал, и мне необходимо было продлить его. Для этого необязательно было выезжать. Достаточно было собрать необходимые документы в установленный срок, и передать в ММЦ «Сахарово» – патент продлили бы без проблем. Но не в моем случае. Я поступил именно так, но в «Сахарово» отказались принять мои документы. Заявили, будто я опоздал по срокам, и рекомендовали пересечь границу. Все было сказано так вежливо и убедительно, что у меня не возникло никаких подозрений. Хотя по срокам я вполне успевал, даже с запасом. Но я поверил, и поехал на границу. А тут меня не впустили обратно в Россию. Запрет на въезд. Никаких объяснений. Просто ФСБ не хочет впускать меня в страну – «в интересах национальной безопасности».
Поначалу я подумал, что это из-за каких-то ошибочных штрафов. Но я точно знал, что такого у меня не было. Ни штрафов, ни левых регистраций. У меня все было легально. Я не имел никаких «косяков». Офицер-пограничник пояснил только, что ФСБ штрафами не занимается. И если мне запретили, то это может означать, что моя личность, возможно, представляет общественную опасность. В предъявленном мне уведомлении было так и написано: «…в интересах национальной безопасности…».
Ночью российские пограничники передали нас своим казахским коллегам. К тому времени нас собралось уже человек шесть. Казахские погранцы продержали еще пару часов, и отправили в населенный пункт Погодаево. Там у них вроде как застава находится. На КПП нам протянули журнал, где мы расписались, но паспорта нам отказались возвращать.
– Почему не отдаете наши паспорта? – стал я права качать. Остальные пятеро стояли как воды в рот набрали.
– А вдруг вы опять направитесь к российской границе, – ответил казахский пограничник. – Вы больше не имеете право туда идти.
– Да, пожалуйста, – продолжал я. – Мы и не собираемся туда идти. Верните наши паспорта! Как мы домой уедим без них?
– Вы с водителем договорились? – спросил пограничник, указывая на водителя легковушки, на которой нас привезли.
– О чем? – поинтересовался я.
– Он вас до трассы отвезет. Мы должны убедиться, что вы точно уедете домой.
– А зачем нам водитель? Он по тысяче рублей с человека просит. Такой цены даже в Москве нет. Вы что, тут бизнес устроили? Верните наши паспорта! Мы пешком сами дорогу найдем.
В темноте ничего не было видно. Абсолютно. Около КПП горела лампочка на столбе. А вокруг несколько частных домов. Издали можно было слышать звуки проезжающих грузовых машин. Судя по громкости этих звуков – до трассы минут десять-пятнадцать пешком.
Пограничник продолжал настаивать на своем:
– По пограничной зоне вы не имеете право передвигаться пешком.
– Так организуйте технику! Это ваша обязанность!
– Вон стоит такси! Договаривайтесь!
– Так это ваш водитель. Тут нет других машин. Вы тут установили свои цены, и требуете. У нас нет денег. Мы не согласны на эту сумму, – у меня на самом деле не было денег. Шесть тысяч российских рублей я отдал таксисту за поездку из Москвы и обратно. А он уехал без меня. В кармане у меня оставалось сто рублей. И все.
– Ты что, самый умный здесь?
– Так не дурак же.
– Чо ты здесь права качаешь. Все молчат, а ты чо дергаешься? Все находят бабки. Вы тоже найдете, если надо, – громко произнес пограничник.
– Слышишь, ты, что разорался? Ты кто такой? Позови сюда дежурного офицера! Я буду с офицером говорить. Вы не имеете право нас тут держать. Паспорта верни!
Пограничник закрыл окошко на дверях КПП. Пропал на некоторое время. Затем открылась дверь, и пограничник вышел вместе с водителем:
– Он вас за тысячу рублей отвезет до автобусной остановки. Если вы на это согласны, я отдам ваши документы.
– Тысяча с человека или как? – спросил я.
– Тысяча за всех шестерых. Пойдет так?
Все мои попутчики сразу согласились. Я вытащил из кармана свои сто рублей и показал его другим:
– У меня только сто рублей.
Одна молодая девушка, русская, тоже гражданка Таджикистана, протянула мне однотысячную купюру.
Анжелике было двадцать два года. Тоже запретили въезд в Россию. В Таджикистане у нее не осталось никого из родных – все давно переехали в Подмосковье. Она русская, но гражданство РФ не успела еще получить, хотя в паспорте у нее был штамп РВП. Все время она плакала, была растеряна. Мы все были растеряны. Но она ведь девушка. В чужом краю, среди незнакомых людей, совсем одна. Ей было страшно. Она не знала куда идти, в какую сторону, кому доверять. Молодая, робкая, наивная, и испуганная.
Ночью было ужасно холодно. Водитель сделал два рейса и оставил нас на автобусной остановке. Мы простояли там до семи утра. На рассвете я увидел ту самую заставу почти прямо перед собой, действительно в десяти минутах ходьбы. Я был прав. А водитель нас привез какими-то кругами. Всю ночь мы двигались, чтобы не замерзнуть. Один молодой парень из Узбекистана, который на автобусе пытался добраться до России, и был выдворен, имел большую спортивную сумку. Все остальные были налегке – без багажа. Так вот, я сообразил, что если он собирался в Россию, то обязательно должен был иметь в сумке теплую одежду на зиму. Он порылся в сумке и достал теплую куртку и зимние спортивные брюки. Его размер подходил Анжелике. Я попросил ее накинуть на себя эту одежду. Прежде всего – здоровье, а потом уже красота. Ей стало тепло. Она стала улыбаться. У парня в сумке еще оказался сухой паек: печеньки, булочки, и бутылка воды. Он с удовольствием поделился с нами, и мы перекусили, обманули желудок. Я хотел было костер развести, чтобы как-то согреться, но не нашел вокруг ни одного сучка, ни одной веточки – пустыня.
Утром на попутке мы все добрались до ближайшего города – Уральск, примерно 60 км от той самой остановки, где мы простояли всю ночь. Нашли автовокзал, где была самая дешевая гостиница. Граждане Узбекистана сразу нашли попутку и уехали к себе на родину. Осталось нас четверо, и мы разместились в гостинице. Я сразу стал искать связь с друзьями. Сообщил всем, что со мной приключилось, стал искать деньги, просить у знакомых. Родным своим я не звонил, не хотел тревожить родителей. Закон подлости. Когда очень и очень надо, у всех нет денег. Кто-то обещал через пару дней, кому-то зарплату дадут на днях, а кто-то не поднимал трубку телефона. Наверно, в такие минуты понимаешь, кто чего стоит.
