1842 год, Лондон
Дом для отдыха и развлечения джентльменов, второй отдельный кабинет справа
– А что ты со мной сделаешь потом? – Николаса не слишком интересовали детали ответа. Он и так знал, что женщина, сидящая у него на коленях, сделает все, что он захочет, а он, в свою очередь, проявит свои лучшие джентльменские качества и постарается, чтобы она тоже получила удовольствие. В любви он был сторонником равноправия.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – поинтересовалась она.
Женщина явно не понимала, что, задавая вопрос, он хотел получить ответ. Николас подавил раздражение и, да, ощущение скуки. Вздохнув, он положил клубнику между ее грудями и наклонил голову, чтобы взять сочную ягоду в рот. Клубнику, а не грудь. Это лакомство он оставил на десерт.
Затем он зашептал ей прямо в ухо, так, чтобы ни одна из дам, сидевших справа и слева от него, ничего не услышали.
– Я хочу, чтобы твой рот был занят, и ты не имела возможности говорить. А когда ты снова сможешь говорить, ты будешь выкрикивать мое имя.
Женщина поерзала у него на коленях, и ее бархатистые ягодицы потерлись о его естество, которое и без того было готово к действию. Положив голову на плечо мужчины, она негромко проворковала:
– Я слышала о вас, милорд, и очень хочу выяснить, правдивы ли слухи.
Николас обхватил ее за талию, и его руки скользнули чуть выше, оказавшись под грудями.
Это была любимая часть его развлечений с женщиной – предвкушение. В этот момент ему лишь предстояло узнать, каким будет ее лицо, когда ее накроет волна наслаждения, как будет двигаться ее тело под ним, как она раскроется для него. Реальное действо, конечно, тоже приятно, но пока еще ни одна женщина, с которой был Николас, не сумела оправдать его ожидания.
Но каждый раз, обнимая новую женщину, он надеялся, что это будет она. Именно эта женщина сумеет поднять его к высотам экстаза, поможет забыться в блаженной истоме, хотя бы на несколько минут восхитительного наслаждения выкинуть все из головы, будет равной ему в постели, в разговоре, в жизни.
Не то чтобы он рассчитывал найти такую женщину здесь, в доме, пользовавшемся дурной репутацией, хотя и созданном специально для обслуживания представителей его сословия. Но только Николас не желал ухаживать за молодой леди из высшего общества, понимая, что, женившись на ней, почти наверняка обнаружит, что она не может соответствовать ему ни в постели, ни в разговоре, ни в жизни.
Лишь однажды, год назад он встретил женщину, на которой всерьез подумывал жениться. Но она вышла замуж за другого раньше, чем он успел разобраться, действительно ли хочет этого брака. И он остался в одиночестве, решив не жениться по крайней мере до тех пор, когда не будет абсолютно уверен в женщине.
Однако он не собирался отказываться от удовольствий, которые мог получить в постели лишь потому, что невысоко оценивал свои шансы на долгосрочное счастье. Краткосрочное удовольствие в данный момент его тоже вполне устраивало.
Судя по всему, большинство джентльменов в Лондоне придерживались аналогичного мнения. Этот дом был полон красивых женщин, как рыбный пруд рыб, и их было очень легко поймать. Достаточно лишь забросить крючок с наживкой из денег и нескольких тщательно выбранных слов. У Николаса не было недостатка ни в одном, ни в другом, поэтому сейчас рядом с ним сидели сразу три красотки.
Они находились в одном из самых роскошных отдельных кабинетов, но не на огромной кровати, занимавшей бо́льшую часть помещения. Все четверо сидели на низком диване, обтянутом темно-красной тканью. Мебель тоже была выдержана в темных тонах, и мерцание нескольких умело расставленных свечей создавало теплую чувственную атмосферу. Словно Николас и три дамы были еще недостаточно настроены на чувственные наслаждения.
– Милорд? – Женщина, сидевшая у него на коленях, повернулась и заглянула ему в лицо. Две другие – с ними он уже был раньше и знал, что они достаточно умелы и старательны, – ерошили его волосы, гладили грудь под расстегнутой рубашкой и нашептывали тихие словечки, в основном касающиеся его, их и того, чем они собираются заниматься вместе.
Николас с нетерпением ждал продолжения. Поэтому он вовсе не обрадовался, когда услышал доносившийся из коридора голос своего брата Гриффа, зовущий его по имени. Грифф был вовсе не плохим братом. Николас даже любил его, как мог. Только Грифф, в отличие от своего старшего брата, не был завсегдатаем заведений с плохой репутацией. Он не посещал заведений даже с хорошей репутацией, проводя все свое время в библиотеке.
– Прошу прощения, дамы. – Николас пересадил женщину с коленей на диван, застегнул пуговицы рубашки и пригладил волосы.
– Заходи, Грифф, – крикнул он и встал.
Он как раз заправлял рубашку в брюки, когда вошел Грифф. Брат замер на пороге, непроизвольно разинув рот. Вероятно, его потрясла открывшаяся перед ним картина полного и абсолютного распутства. Или, как Николас любил это называть, вторника.
– Что случилось? – спросил он, поскольку Грифф только открывал и закрывал рот, не произнося ни звука.
– Вот, – наконец буркнул брат и протянул ему лист бумаги. – Я решил, что моим словам ты не поверишь.
Николас развернул лист – это был тяжелый пергамент, который сам по себе придавал написанным на нем словам весомость, – пробежал глазами полные официальных выражений строчки и в немом изумлении уставился на брата.
– Здесь сказано… это делает меня…
Грифф кивнул.
– Да, герцогом Гейджем.
Николас снова опустил глаза на пергамент, словно пытаясь найти в нем объяснение. Оно там действительно содержалось, только Николас никак не мог пробраться через дебри многочисленных «ввиду того, что», «в подтверждение» и «в доказательство».
– Но этого не может быть. Как? – Он взглянул на брата, словно Грифф мог что-то объяснить.
– Судя по всему, был какой-то спор о родословной и линии наследования в одной из ветвей нашего семейства, весьма отдаленной. Но в результате теперешний герцог Гейдж перестал быть таковым, потому что несколькими поколениями ранее имело место двоебрачие. – Брат все объяснил. Замечательно.
Но теперь…
– И герцогство – или как там это называется – переходит ко мне? А как насчет всех прочих родственников, стоящих в очереди на титул?
Грифф покачал головой.
– Это двоебрачие повлияло на многих потомков. Это как война роз, которая началась, потому что Джон Гонт женился на своей любовнице, и это сделало их детей не незаконнорожденными, но…
Николас хлопнул брата по плечу – не сильно, но достаточно чувствительно, чтобы заставить его замолчать.
– Мне сейчас не нужен урок истории. И я надеюсь, что это… – он взмахнул пергаментом, – …не приведет к войне.
– Да, конечно. – Грифф потер плечо и ухмыльнулся. – Хорошо, что ты, а не я.
