Разве тебе самому нравится, когда тебя обманывают? Есть такой секрет: если ты сам никого не обманываешь, тебя тоже никто не будет обманывать. Если ты получил двойку, кого-то обидел, расскажи все родителям. Ничего не скрывай, будь честным. Расскажи все так, как было, и твердо пообещай, что это больше не повторится. Возможно, они рассердятся на тебя и даже накажут. Не обижайся. Ведь это плохо – получать двойки и обижать маленьких. Не совершай плохих поступков – и на тебя не будут сердиться. Или, например, ты взял у друга на несколько дней какую-то книгу или игрушку, а назад так и не вернул. Разве это честный поступок? Ты хотел бы, чтобы другие так же поступали по отношению к тебе? Конечно, нет! А почему тогда сам так поступаешь?
Я, твой Небесный Отец, знаю и вижу все. Все, что ты делаешь, мне известно. Я не буду тебя ругать и обижаться. Ты для меня все равно останешься самым любимым. Я всегда смотрю и буду смотреть на тебя с любовью, потому что знаю, что ты – хороший.
Но будь всегда и во всем честным. Другие, глядя на тебя, будут поступать так же. И тогда этот мир непременно станет лучше.
Ведь так?
Я напомню тебе очень интересную историю про мальчика, который умел держать свое слово и был очень честным.
«Честное слово». А.И. Пантелеев (сокращенный вариант)
Мне очень жаль, что я не могу вам сказать, как зовут этого маленького человека, и где он живет, и кто его папа и мама. В потемках я даже не успел как следует разглядеть его лицо.
Как-то летом я зашел в садик. Была у меня с собой интересная книга, я засиделся, зачитался и не заметил, как наступил вечер.
Когда в глазах у меня зарябило и читать стало совсем трудно, я захлопнул книгу, поднялся и пошел к выходу.
Вдруг я остановился. Мне послышалось, что где-то в стороне, за кустами, кто-то плачет.
Я свернул на боковую дорожку – там белел в темноте небольшой каменный домик. А около его стены стоял маленький мальчик лет семи или восьми и, опустив голову, громко и безутешно плакал.
Я подошел и окликнул его:
– Эй, что с тобой, мальчик?
Он сразу, как по команде, перестал плакать, поднял голову, посмотрел на меня и сказал:
– Ничего.
– Как это ничего? Тебя кто обидел?
– Никто.
– Так чего же ты плачешь? Давай пошли. Уже поздно, уже сад закрывается.
И я хотел взять мальчика за руку. Но мальчик поспешно отдернул руку и сказал:
– Не могу.
– Что не можешь?
– Идти не могу.
– Как? Почему? Что с тобой?
– Ничего, – сказал мальчик.
– Ты что – нездоров?
– Нет, – сказал он, – здоров.
– Так почему же ты идти не можешь?
– Я – часовой, – сказал он.
– Как часовой? Какой часовой?
– Ну, что Вы – не понимаете? Мы играем.
– Да с кем же ты играешь?
Мальчик помолчал, вздохнул и сказал:
– Не знаю.
– Послушай, что ты говоришь? Как же это так? Играешь и не знаешь с кем?
– Да, – сказал мальчик. – Не знаю. Я на скамейке сидел, а тут какие-то большие ребята подходят и говорят: «Хочешь играть в войну?» Я говорю: «Хочу». Стали играть, мне говорят: «Ты сержант». Один большой мальчик… он маршал был… он привел меня сюда и говорит: «Тут у нас пороховой склад – в этой будке. А ты будешь, часовой… Стой здесь, пока я тебя не сменю». Я говорю: «Хорошо». А он говорит: «Дай честное слово, что не уйдешь».
– Ну?
– Ну, я и сказал: «Честное слово – не уйду».
– Ну и что?
– Ну и вот. Стою-стою, а они не идут.
– Так, – улыбнулся я. – А давно они тебя сюда поставили?
– Еще светло было.
– Так где же они?
Мальчик опять тяжело вздохнул и сказал:
– Я думаю, они ушли.
– Так чего ж ты тогда стоишь?
– Я честное слово сказал…
Я уже хотел засмеяться, но потом спохватился и подумал, что смешного тут ничего нет и что мальчик совершенно прав. Если дал честное слово, так надо стоять, что бы ни случилось – хоть лопни. А игра это или нет – все равно.
