Две недели у Лизы не было настроения. Какое-то предчувствие овладело ей, не хотелось ничего: ни есть, ни работать. Как будто огромный камень навалился и давил на грудь.
– Хм, может быть именно так предчувствуют свою смерть?.. – думала она. Но с чего бы? Она живет в обычном поселке, в котором за последние 200 лет ничего не изменилось. Кажется, что даже бабушки на крылечках своих домов и те не меняются. Но все же что-то происходило, и она не могла понять, что именно.
Началось все внезапно: послышался лязг металла, в огромных грузовиках ехали странные люди в непривычных одеждах. Лиза была в этот момент на окраине поля, там, где заканчивались дома. Возникла паника, ужас, все подружки бросились врассыпную, кого-то сразу застрелили (ах, Маша!), кто-то пытался убежать. Ее за руку схватил Виктор и уволок к заброшенному дома, там же были другие ребята из их компании. Все тяжело дышали, недоуменно смотрели друг на друга и не могли произнести ни слова.
– Ребята, что это? Что это??? – глаза Лизы были огромные озера, полные ужаса и боли
– Это война, Лизка.
– Но как?.. кто?.. с кем?…
Все молчали. Лиза вспомнила о семье: ее престарелая мать была одна дома, отца давно не было в живых. 8летний брат бегал где-то с друзьями… Что с ними будет? Что?… Ее муж, Николай, работал трактористом и был в поле… Именно туда и приехали первыми враги.
Несколько дней Лизка с друзьями скрывались, но их поймали. Как самых опасных, их отправили подальше от деревни и для спецзадания: нужно было копать окопы. Или ямы. Она не знала. Каждого их них вызывали на допрос, но сказать было нечего. Их расспрашивал такой же молодой парнишка, как и они, на вид около 25 лет, русский, она не понимала почему он на стороне врагов. Его пронзительные голубые глаза обжигали ее, и она не знала куда спрятать свой взгляд. “Руки. Буду смотреть на руки, “– думала она. Не узнав ничего от нее, девушку отпускали снова работать. Болело все: спина, ноги, руки, которые покрылись огромными мозолями и были совсем на себя не похожи.
Однажды ребята из ее отряда проговорились, что слышали, будто их всех убьют. При этой мысли сковывал ужас, и становилось страшно. Еще они поговаривали, что Тот парень с допроса на нее как-то странно смотрит, и все упрашивали узнать у него о своей судьбе. У Лизы пересыхало во рту, когда она думала о том, что ей придется с ним заговорить, но желание узнать о своей судьбе часто перевешивало стыдливость.
В один из дней был обеденный перерыв, и она бродила по лужайке, думая о своей судьбе и собирая цветы. Возможно, сегодня последний день ее жизни, она не знала. Почему-то она вспомнила Николая… Она была замужем уже года 3, он хороший парень, и этой свадьбы хотели родители. Ей тогда было всего 17. Она согласилась. Но не сказать, что любила его. Думала, что стерпится, слюбится, но нет. Даже сейчас она редко вспоминала о нем. Скорее всего его убили в первый же день, она не знала. Вдруг боковым зрением девушка уловила движение и повернулась. К ней шел Тот, с допроса. У него горели глаза, пальцы теребили рубашку. Волнуется. Не дойдя до нее, он остановился.
– Вы убьете нас? – быстро, пока не передумала, спросила Лиза, не сводя с него голубых глаз.
Взгляд его потух.
– Нет, – ответил он и бегло посмотрел вниз.
Лиза почувствовала ложь. По спине пробежал холодок.
– Сколько нам осталось?
– У вас 2 недели, потом вас заменят другими. Это секретный объект, и никто не должен о нем знать. Через 2 недели вас… – Он помолчал и добавил: – Отпустят.
“Убьют”, – с ужасом прочитала его мысли девушка.
От осознания этого у нее пересохло во рту, ноги подкосились, и она села на траву, не зная, что сказать. Две недели, ей осталось жить две недели…
Он подошел и сел рядом.
– Меня зовут Владислав.
Девушка опешила. Неторопливо подняла глаза на него.
– Ничего не говори, это не имеет значения. У тебя есть кто-то?
– Да, – с грустной улыбкой сказала она. – Я замужем. Была.
Владислав грустно улыбнулся.
– Пойдем, нельзя тебе ходить одной. Ты девушка.
Вечером, в бараке она рассказала ребятам новость. Тишина воцарилась гробовая. Все пытались осознать это, но умирать никому не хотелось.
– А что Этот? Он может как-то спасти? Хотя бы тебя?
– Я не спрашивала об этом и не хочу. Смысл?..
Так тянулись дни, Владислав не подходил больше, все смотрел издалека и на допросы не забирал. Лиза чувствовала его обжигающий взгляд, от которого внутри разливалось тепло. Все это было как-то странно. Ее муж – прекрасный человек, у него красивое тело, сильные руки, она всегда восхищалась им, обнаженным. Но у нее не замирало сердце, когда он смотрел на нее. Все было каким-то… обычным что ли… А здесь, кажется, что чувства обострились в сотни или даже тысячи раз. Возможно, даже на Николая была бы другая реакция, но проверить это было уже невозможно. Жив он или нет? Тем не менее молодой предатель все больше ее волновал. Она стала замечать, что ведет себя при нем иначе – то волосы поправит, то голову вскинет, то проведет по ноге… Конечно, он смотрел, он не мог не смотреть. Внутри нее тикал счетчик, отсчитывая оставшиеся дни жизни: десять… восемь… семь… Росло беспокойство, страх смерти перемешивался с желанием, и она чувствовала внутри себя непреходящий жар. Интересно, каково это – дотронуться до него? Поцеловать?.. Она часто фантазировала на эту тему, кидая землю лопатой днем, или лежа на матрасе на полу барака ночью. Это помогало ей жить. Все ребята вокруг держались молодцом, но иногда по ночам она слышала чьи-то всхлипывания.
‘Еще 5 дней”, – думала она очередным утром, умываясь ледяной колодезной водой. Из-за ее хрупкого телосложения, толку от нее было практически ноль, и ее перевели на кухню. Тут спокойнее и легче думать о Нем. Снова внутри она почувствовала жар. Почему-то Владислав не подходил, держался вдалеке и ничего не предпринимал, чтобы снова увидеться с ней. Но она очень хотела. У нее даже появилось желание… Последнее, предсмертное… И ужасно хотелось ему об этом сказать… Снова щеки ее запылали, а внизу живота разлился огонь. Она поставила кашу на плиту и пошла в сарай за яйцами, сказав помощнице, чтобы та следила за кастрюлей. Подойдя к сараю, она опешила – там стоял Владислав и разглядывал ее. У нее перехватило дух, она встала, как вкопанная. “Пойдем”, – сказал он. Она послушно пошла за ним на деревянных, негнущихся ногах. Шли они долго, встречая охранников, он кивал, мол, она со мной, и они проходили мимо. Лиза шла немного позади него, ничего не понимая, чувствуя только свое огромное сердце, которое ходуном ходило у нее в груди. “Скажи! Скажи!”, – билась в агонии ее единственная мысль в голове.
