Анжела Ободзинская - Каким я помню своего папу

Эту книгу я посвящаю моему дорогому папе, Валерию Владимировичу Ободзинскому. Ее страницы – это букет из моих самых светлых детских воспоминаний.

В моей жизни было много сложностей и драматических событий, а мне хотелось бы, чтобы эта книга была теплой и легкой. Поэтому я решила написать о самом радостном и дорогом, что у меня было.

В книгу вошли мои воспоминания, истории из детства, размышления и семейные фотографии.

Глава 1

ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ

В зале гаснет свет. Полукруглая сцена украшена звездами. Слева стоят белый лаковый концертный рояль и стул. Они в тени. На инструменте лежат цветы. Начинает звучать нежная мелодия. В луч софита входит девушка в красном шелковом платье с радиомикрофоном в руке. Она идет по сцене, слегка касаясь левой рукой длинной воздушной юбки.

Сквозь темноту девушка различает силуэты музыкантов из оркестра. Они замерли в ожидании. Лампа прожектора освещает ее, слепит, людей в зале не видно. Девушка прищуривается и, замирая, смотрит вдаль, в темноту зрительного зала. Она слышит только эту красивую музыку и свое дыхание. И чувствует запах нагретого дерева на сцене. Бешено колотится сердце. Мысленно она произносит молитву:

«Боже, помоги!»

Из зала прилетел тонкий аромат духов «Шанель». В уголках ее губ появляется еле заметная улыбка. Доверяя своим ощущениям, она успокаивается, собирается и сосредотачивается на музыке. Цветовая гамма света переливается сине-фиолетовыми лучами.

На экране за спиной у девушки появляются огромные лица людей, это слайды старых черно-белых семейных фотографий. Маленькая девочка обнимает папу, ребенок в кругу семьи. Картинки меняются каждые две минуты, прокручивая мгновения счастливой жизни.

Неожиданно вступает мужской тенор ангельской красоты. Он поет задумчиво. Голос летит в зал, мягко обволакивая пространство.

И тогда девушка тоже начинает петь. Она словно отвечает этому голосу, желая выразить то невысказанное, что накопились в сердце за долгие годы. В середине песни в проигрыше из глубины сцены появляется саксофонист, седой мужчина средних лет. Он играет протяжное соло. Девушка подходит к экрану и задумчиво смотрит вверх на фотографии. Невидимый певец заканчивает песню. Последние звуки повисают в воздухе и рассыпаются легко, оставляя в атмосфере чувство радости. И любви.

***

У папы был красивый почерк. Возможно, это от его дедушки Ивана Фабиановича Ободзинского, который занимался каллиграфией и тоже превосходно писал.

Читая письма отца к маме, удивлялась, какие ладные и аккуратные были буквы, строки.

А когда он писал пожелания и давал автографы, я наблюдала за папой: он писал медленно, выписывая каждую букву. Мне очень нравилась фирменная роспись отца со скрипичными ключами. Я даже некоторое время пыталась копировать ее, расписывалась и в конце выводила скрипичные ключи. Но так красиво, как у папы, не получалось.

Папа с поклонниками

Глава 2

МАГИЯ АРТИСТА

Мне часто задают вопрос: какое самое яркое событие в моем детстве, что вспоминается?

Я закрываю глаза, и передо мной возникает образ-картинка. Я на гастролях с папой, сижу в зале, на сцене коллектив отца. Я их всех хорошо знаю. Гаснет свет. Люди замолкают. Загораются цветные фонари и освещают сцену. Звучит музыка.

Легкой трусцой на сцену выбегает папа. Энергичный, подтянутый, элегантный. Он сразу же обволакивает зрителей своим обаянием. Пока играет вступление, папа стоит, задумчиво смотрит в зал на людей и улыбается. Его улыбка и взгляд всегда действовали на женщин магнетически. Он подносит микрофон ко рту, и появляется звук. Голос красивого тембрального окраса летит в зал. Когда слушаешь папу, создается впечатление, что он поет лично для тебя. Иногда он выбирал женщину в зале и пел, глядя на нее. Женщина смущалась.

Отец всегда грамотно выстраивал программу. Репертуар строил по нарастающей. Сначала исполнялись песни проходящие, в кульминации концерта звучали самые драматические произведения, и под конец он пел только шлягеры, которые уже полюбили зрители. Зал ему обычно подпевал.

Каждый номер был очень интересен. В подвижных ритмичных песнях отец двигался по сцене легко и элегантно. Помню, он, исполняя песню «Карнавал», ритмично переставляя ноги, перемещался в левую часть сцены, затем в правую. Игриво перебрасывал микрофон из одной руки в другую. Номер был отработан, и это выглядело легко и естественно. Все движения отца даже в статичных песнях были убедительны. Ничего лишнего. Ни грамма самолюбования.

Отец никогда не лебезил и не заискивал перед публикой, но мастерски завоевывал любовь и внимание зрителей. К середине концерта он держал в руках весь зал. В атмосфере происходило что-то необыкновенное. Контакт артиста с публикой был мощный. Трудно передать словами это ощущение.

Я думаю, когда есть такой контакт между артистом и зрителем, происходит что-то мистическое в атмосфере. Таинственное. Будто исчезает дистанция между поющим на сцене и людьми в зале, они становятся единым це-

лым. Одной большой энергетической массой. Светлой энергией, любовью. Наверное, в такой момент происходит очищение души, катарсис. И забыть эти переживания невозможно. Я видела такое за свою жизнь только у двух артистов. На концертах папы и когда побывала на выступлении Елены Камбуровой.

На мой взгляд, это и есть глубокое погружение в процесс, в действие, которым ты занимаешься в данный момент. Погружение в песню. И конечно, сочетание таланта, необыкновенного обаяния, харизмы, ума и голоса. Этому, к сожалению, не учат в музыкальных заведениях.

В заключение концерта люди всегда посылали записки на сцену с просьбой исполнить любимую песню. Иногда папа зачитывал их вслух, спрашивал у зрителей, какую песню они хотят услышать. Из зала кричали: «Восточную!» или «Белые крылья!», «Письмо!»

Папа общался с залом легко. Часто шутил, и это всегда имело успех. Люди смеялись и еще больше проникались к нему симпатией. А юмор у отца был хорошо развит от природы, он ведь коренной одессит.

Папа пел песни одну за другой, потом уходил. В конце концов зал аплодировал ему стоя.

Я и сейчас отчетливо вижу эту картину. Большое количество людей в зале стоят и громко хлопают. В дверях тоже толпа людей. Некоторые кричат: «Еще, еще!», «Золото Маккены!»,

«Колдунья!», «Мираж!»

И папа возвращается и снова поет.

На сцене лежат букеты цветов, огромные корзины великолепных роз стоят в ряд. Всё было в цветах! А люди всё несли и несли эту красоту, чтобы выразить свою любовь и признательность. И так на каждом концерте!

После третьего раза папа уходил, и занавес закрывался. Зрители уходили счастливые, довольные. Некоторые из них подходили к гримерной и произносили слова благодарности отцу. Туда посторонних не пускали, и только самым активным и настойчивым удавалось проникнуть за кулисы.