Все это кажется каким-то странным и нелепым, словно взятым из рассказов Эдгара По, да, так оно и есть: сплошная безумная нелепица, являющаяся правдой. А, может быть, и нет? Может, это всего лишь сон? Слишком реальный и затянувшийся, но все-таки сон. И я скоро проснусь, весь потный, на своей кровати, спокойно поднимусь с нее, пойду в ванну, засуну голову под кран, открою холодную воду и вместе с потом смою с себя все воспоминания об этом кошмаре, и спокойно пойду на работу. Да. Сон. Но кого я обманываю? Себя? Нет. Я уже смирился с этой гнетущей душу реальностью. Но тогда кого? Не знаю.
Сколько мне еще осталось: час, два, несколько минут, несколько часов, несколько дней? Не знаю. Но я должен успеть, должен. Я не могу уйти, не рассказав людям той ужасающей правды, что открылась мне. И вот я здесь, за столом старой гостиницы. Ха, ха, ха… Это еще нелепей, чем я себе представлял. Старая заброшенная гостиница на берегу бывшего озерца, превратившегося в болото. Сколько в детстве я читал страшных историй про такие гостиницы, и всегда удивлялся скупости мышления авторов. Старый, заброшенный дом, стоящий на отшибе. Нельзя придумать что-нибудь пооригинальней? А сейчас что? А сейчас я здесь, и это нелепо. А может быть, нет? Может, такие дома и притягивают к себе отрицательную энергию? Энергию, из-за которой такие как он и приходят сюда. Ну да ладно, я отвлекся… Передо мной по-прежнему остается еще девственно чистый лист бумаги, в руке по-прежнему шариковая, хорошо, что хоть еще для полноты абсурда не перьевая, ручка. А времени остается все меньше и меньше.
Но что это? Стоп. Я что-то слышу. Неужели это все? Я уже чувствую запах тины. Интересно, хоть кто-нибудь еще, кроме меня, знает ее отвратный, где-то резиновый вкус, хоть раз в жизни брал ее в рот, пробовал ее жевать, знает, как она тянется во рту и оставляет после себя мелкие шерстинки, которые нельзя ничем выковырнуть? Наверное, нет.
Нет. Похоже, мне показалось. Его еще нет, это был только лишь ветер. Ветер, гуляющий по пустой гостинице и играющий со мной в страшные игры. Так что, пока еще не совсем поздно, надо заняться делом. Хотя это так тяжело заново переживать все случившееся. Я раз за разом твержу себе, что я должен это сделать, но еще даже сам до конца не решил, зачем? Все равно мои записи никто не найдет, а если все же произойдет чудо, и их найдут, то не поверят в реальность, описанную в них, и сочтут эти записки бредом сумасшедшего, выжившего из ума человека. И я не виню их за это, скорее всего я их понимаю. Ведь, если бы это произошло не со мной, я бы тоже в это не поверил. Даже сейчас я не могу до конца осознать всего того, что со мной произошло.
Истина ли передо мной открылась или очередная ложь, которой нас так обильно кормили все кому не лень? Не знаю. Я надеюсь, что нет, ведь, если он рассказал правду то…
Боже, храни человечество! лишь только ты один сможешь это сделать.
Я поднимаю голову вверх и смотрю на черный потолок надо мной. Возможно, занявшись делом, а не сидя, молча уставившись в этот потолок, мне будет легче его ждать. Я опускаю голову вниз и пододвигаю поближе к себе лист бумаги.
***
Рабочий стол, мягкое кожаное кресло, включенный компьютер. Что еще нужно известному писателю, чтобы создаать очередной шедевр? Тишина и вдохновение? Нет, это только лишь придуманный стереотип. Редко когда писатель работает в полной тишине, обычно он включает музыку на своем компьютере, вставляет в уши наушники-бусинки, делает звук погромче, и только тогда из-под его пальцев начинают выбегать буквы, преобразовываясь в слова и предложения. Но вот без вдохновения никуда, оно нужно как воздух утопающему, если ты хочешь, чтоб у тебя получилась стоящая вещь, а не та, которую и один раз прочтешь с трудом. А его то как раз у Макса и не было.
Макс находился в своем кабинете. Он сидел в кресле, перед ним стоял включенный компьютер, с загруженным Wordом. Вроде бы все, что нужно для работы у него было, но явно чего-то не хватало. В его наушниках играла музыка его любимой группы «Ария»: «Бесы», «Кровь за кровь», «Зверь», «Не хочешь, не верь мне» … Но он никак не мог придумать сюжет для своей следующей книги.
Все думают, как рождаются идеи новых книг, откуда авторы черпают их. Макс не знал, как это делают остальные, но он… Хотя о нем ходило множество легенд: одни говорили, про его какое-то трудное детство, другие считали его сумасшедшим, но больше всего его забавляли те, кто считал его связанным с потусторонними силами. Хотя у последних и были, наверное, какие-то предпосылки для этого. Его никогда не видели на различных тусовках, куда хотел бы попасть каждый второй, если не первый, человек в России. Его приглашали туда, но он не ходил на них. Ему просто было скучно там. Он никогда не мелькал на публике, ему просто не нужно было это, ему ничего не было нужно, кроме его компьютера и его музыки, которую он постоянно слушал. Детство же его было обычным: школа с углубленным изучением математики, математический факультет Московского университета. Все как и у обычных людей.
Так откуда же к нему приходили идеи его блестящих произведений? Если бы кто узнал бы об этом, наверное, поначалу очень сильно удивился бы и в отупении простоял несколько минут, рассматривая его, после чего очень сильно рассмеялся, решив, что ему рассказали удачную шутку. Ведь все его идеи крылись в музыке, которую он слушал. Если для некоторых вся музыка была просто набором звуков, то для него она была огромным колодцем, из которого он и черпал, то, что приносило ему славу и знаменитость. На самом деле он сам не придумал ни одного сюжета….
Но сейчас ему ничего не помогало. Сложив руки на стол и положив на них голову, он ждал одной единственной песни, которая даст ему отправной толчок, но ее не было. Не было ни вчера, ни позавчера, ни сегодня. Он уже просидел за этим столом целую неделю, но все без толку. Он даже ходил в бассейн, гулял по парку, ходил ужинать в ресторан, ездил в лес, но ничего, ничего не было, он был пуст…
Внезапно плавная волна звуков последней песни «Возьми мое сердце» резко прервалась.
Макс приподнял голову и уставился на монитор, на котором вместо чистого текстового документа была лишь сияющая чернота.
– Не понял? – он подергал мышку, но ничего не изменилось – экран был черным. – Что случилось? – он посмотрел на штепсель. Все было нормально, он был включен в розетку. Обе лампочки (и на блоке питания, и на мониторе) горели зеленым светом, сигнализируя ему о своей работе. – Черт, – выругался он. – Неужели полетела система, слава Богу, там не осталось ничего важного. Сценарий я уже отнес в кинокомпанию, а над новой книгой еще не начал работать. Так что ничего важного потерять не должен.
