Детство и юность отца Прохора прошли в родной Покровке. Еще в конце 16 века его предки переселились из Московских пределов в малозаселённый Тамбовский край. В ту пору разразился на Руси великий голод, и бояре отпускали своих крестьян на вольные хлеба. Так и заселялся юго-восток Тамбовского края.
В семье Пётр, так звали отца Прохора в миру, был старшим братом. Было их девять человек всех детей. Разница в возрасте была большая, потому, Пётр был для своих младших братьев и сестёр ещё и воспитателем, и нянькой. Папа, Фёдор Романович, был из батраков и дома бывал очень редко. Нанимался он трудягой там, где лучше платят, и работал не покладая рук. Лишь сезонно выбирался глава семьи к семье в Покровку, чтобы принести скудный заработок и повидать родных сердцу супругу и детей.
Была у них и земля, небольшой надел с домиком. В доме было по-крестьянски бедно и убого. Вместо полов была земля, посередине стояла печка, и изба была разделена занавесками на две комнаты. Вернее, на два угла. В большой комнате стоял огромный стол, за которым семейство Кариных собирались за немудрёную трапезу. Чугунок со щами, да краюха домашнего хлеба с луком составляла обед крестьянской семьи. Выпечка домашнего хлеба было особым делом. Дети сидели на закопчённой печке и ждали, когда мамка вынет деревянной лопатой огромный каравай из печи. Потом она смазывала его специальной сбитой жидкостью и ставила под полотенце остывать. Когда же хлеб остывал, детям отрезали корочку и посыпали солью. Не было ничего в жизни вкуснее того деревенского хлеба. В красном углу висели родительские венчальные иконы Спаса и Богоматери.
Когда Петя подрос, то стал батрачить с отцом и надолго уходил в чужие люди. Возрастал он здоровым, крепким парнем. В свободное время хаживал на деревенские кулачки, да и порой выставляли его в первых рядах. Был он крепок телом и высок ростом, а кулак имел размером с буханку. Бывало, выйдет вперёд, встанет, руки в бок и не видать за ним никого. Была и скотинка кое-какая в хозяйстве. Летом выезжали всем семейством на сенокос. Если батя был дома, то он вставал во главе, а за ним остальные братья, да дядья и косили траву. Пока мужики косили да, скирдовали, бабы в это время готовили обед на костре. Ходили по грибы, по ягоды, которых было в окрестных лесах вдоволь. Иногда нанимались пасти стада коров и овец. Однажды с Петром, будучи ещё мальчишкой лет десяти, произошёл такой случай. Погнали они с братьями пасти огромное стадо овец на луга. Когда пасли овец далеко от дома, то там, на открытом воздухе и ночевали. Так и в тот раз, заснули, стадо спокойно почивает и собаки спят. Вдруг, кто-то толкает Петра в бок и шепчет:
– Петя, вставай, волки! Петя, волки!
А Пётр с братьями спят без задних ног. Тогда уже более строгий голос будильника, в приказном тоне громко сказал:
– Пётр, поднимись и разбуди собак, волки идут!
Мальчишка открыл глаза, ничего не понимает, толи сон толи явь, но ведь кто-то же будил его и чувствуются ещё эти толчки в боку. Вскочил Петя, разбудил собак, затем братьев и давай стадо объезжать и громко кричать, чтобы отпугнуть стаю голодных волков.
И увидел он вдалеке человеческий силуэт, который постепенно поднимался на небо и исчезал в лунном свете. Волков отогнали и спаслись этаким Божественным чудом. Так и говорил он потом всем, что спас их от верной смерти Иисус.
– Христос, – говорит, – Приходил! Точно говорю, видел я Его, как поднимается на небо от того места.
С тех пор, юный пастух стал захаживать в Церковь. Стал Богу молиться, и зародилась в нём мысль посвятить себя на служение Ему. Пока был юн да молод, веровал, молился, в дом Божий ходил, а как подрос, так и забывать стал спасение Господне. В храме стал реже бывать. Дело молодое, женихаться, да морды бить, водку пить, да гармошку слушать. Но всему в жизни приходит конец.
