Саша Щербатый погиб глупо, можно сказать – случайно. Теплым майским вечером года одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого, он с приятелями сидел в одном из баров в центре нашего города и, как водится, чего-то отмечал. На его беду, в этом же баре что-то отмечали кавказские торговцы фруктами – люди горячие, шумные и вспыльчивые. И немало красивых тостов было произнесено, и выпито было немало, так что в один прекрасный момент гостям с Кавказа сильно захотелось женской компании. Присутствующие в заведении дамы, как на грех, присоединяться к компании категорически не желали. Кавказцы проявили нехорошую настойчивость, дамы в свою очередь стояли на своем. В воздухе запахло скандалом. В ситуацию вмешался Саша.
– Завязывайте, ребята, – сказал он. – Вы видите, дамы не желают общаться?
В его словах не было ничего провоцирующего конфликт, но кавказцы, разгоряченные вином и женским пренебрежением, отреагировали остро и предложили выйти.
– Ну давайте выйдем, – сказал Саша с усмешкой.
На улице в пылу полемики один из кавказцев всадил Саше нож в живот, и тот умер, не дождавшись «скорой». Так получилось, что эти кавказцы были очень далекими от криминального мира людьми и Сашу в лицо не знали. Последствия же их действий для всех наших городских кавказских сообществ оказались очень серьезные.
Сразу после похорон Саши, на городских рынках произошли натуральные погромы – товар кавказских торговцев крушили, а самих их избивали, разгромили еще и несколько кооперативных кафе, имевших отношение к диаспорам. Дошло до того, что кавказцам опасно стало просто появляться на улице. Руководство милиции, а с ним и партийное руководство делало вид, что ничего особенного не происходит и ситуация под контролем. В каком-то смысле руководство было право – ничего особенного действительно не происходило, а дружба народов потихоньку обострялась на территории всего единого и могучего. Мой приятель и бывший одноклассник Тарик на время обострения дружбы народов от греха подальше поехал на Кавказ – навестить родню. Впрочем, скоро все заглохло само собой.
С Евгением Михайловичем Лисинским (в своих кругах он имел прозвище Лис, причем называли его так не только из-за созвучной фамилии) я познакомился как раз на похоронах Саши Щербатого. Вернее, это он познакомился со мной – представительный мужчина лет пятидесяти, в безупречном костюме, с безупречной же прической, он сам подошел ко мне.
– Здравствуйте, молодой человек! – сказал он церемонно. – Вас ведь Алексей зовут, правильно?
– Все верно, – подтвердил я.
– Евгений Михайлович, – представился он. – Может быть, слыхали?
Я действительно слышал о Евгении Михайловиче. Он был одним из старейших в городе «цеховиков» – подпольных производителей всякого ширпотреба. Первопроходец бизнеса. Можно сказать – динозавр. По сравнению с нами, он играл в гораздо более высокой лиге, так что тем для знакомства у нас действительно не было.
– Слышал, – сказал я дипломатично и пожал протянутую руку.
– У вас, если я не ошибаюсь, видеосалон и звукозапись в ДК медработников? – прищурился Евгений Михайлович.
– Все верно, – подтвердил я.
– Молодцы! – похвалил мой новый знакомый. – Такие молодые, а уже при деле! Растет, значит, смена! Вы заходите как-нибудь. У нас клуб небольшой организовался, для своих на «Карла Маркса», знаете?
– Где кафе «Уют»? – спросил я.
Про клуб бывших «цеховиков» и новых кооператоров я слышал, но бывать там не приходилось.
– Оно самое, – подтвердил Евгений Михайлович. – Заходите без всякого стеснения – по средам и субботам в шесть собираемся, текущие дела обсуждаем.
– Зайдем, – пообещал я. Предложение было заманчивым.
– Вот и прекрасно… – Евгений Михайлович протянул мне визитку. – А у вас визитная карточка имеется, молодой человек? Нет? Напрасно! Вещь необходимейшая!
– Не все сразу… – развел я руками. – А вы Сашу тоже знали?
Евгений Михайлович тяжело вздохнул и скорбно покачал головой. Вообще, мне показалось, что он очень любил нарочитую театральность.
– Знал, знал… Ах, Александр, такое горе, такая утрата для всех нас… – сказал он со вселенской печалью в голосе. И добавил уже нормальным тоном: – Сейчас сбегутся волки добычу делить и начнется такая свистопляска…
На этой не очень оптимистической ноте мы распрощались с Евгением Михайловичем. Похороны были пышными. Сотни человек, куча венков, цветов, приезжие из соседних областей… Саша был человеком известным.
Смерть Щербатого – это было событие, требующее обсуждения. Этим же вечером, после похорон, мы собрались в видеозале – я, Витя, Валерик и наши партнеры по звукозаписи неформалы Петрович и Андрюха.
– Такие вот дела… – сказал я. – Плохо или хорошо, но от шпаны он нас прикрывал. А теперь, чувствую, понесется по новой.
– Подойди к Магадану или Швиле, – сказал Витя. – А лучше всего – подождать. Свято место пусто не бывает. Пусть они между собой определятся, кто там у них главшпан, к нему и подойдем. Только больше стольника в месяц не давать.
– На кой они вам нужны… – усмехнулся Валерик. – Вон, наши спортсмены, многие после армии без дела маются, кто на заводе, кто вообще грузчиком. Только свистнуть – человек двадцать соберем.
– Спортсмены – это хорошо, – сказал я рассудительно. – Только вот ходить все время за нами они не будут. Не сильно весело получить нож в бок у себя в подъезде. Но я согласен с Витьком, посмотрим, что там жулики между собой решат и уже по результату обратимся. Но есть, пацаны, еще один вопрос важный. Что с бизнесом будем делать, куда двигаться?
– А че делать? – не понял Валерик. – Все работает, бабло капает. В общаке бабок еще на пару видиков хватит – можно еще два салона открыть. А вообще, помните, как наш «трудовик» говорил? Работает – не лезь!
Валера говорил правду – в нашей общей кассе скопилось тысяч семь – как раз хватило бы на покупку двух аппаратов средней руки.
– А ты чего думаешь? – спросил я Витю.
Витя пожал плечами.
– Вообще, Валерка правильно говорит. Но мне сейчас, если честно, не до того. Есть у меня новость, все руки не доходили рассказать. Предки у меня уезжать надумали.
– Куда уезжать? – не понял Валерик.
– Из страны уезжать. Насовсем. Батя говорит – будущего тут нет. Может и правильно.
– Куда ехать-то надумали? – спросил я.
– В Америку. Там у матери родня, на первых порах помогут. Такие дела, короче.
Мы помолчали немного.
– Даже в институте не доучишься, – сказал Валерка.
Витя махнул рукой.
– Советский диплом? Да кому он нужен? Так что, мне сейчас не до бизнеса, парни. У меня чемоданные настроения. Сами думайте, чего куда.
А подумать было о чем. Видеосалон и звукозапись были новинкой в восемьдесят седьмом, но в восемьдесят восьмом стали общим местом. В этот бизнес пришло множество людей – в общежитиях, подвалах и даже бомбоубежищах открывались видеосалоны, многие обладатели «видиков» гастролировали по колхозам, собирая аншлаги в сельских клубах. Конечно, неискушенный советский народ массово ломанулся приобщаться к голливудским сокровищам и на первых порах прибыли хватало всем, но я точно знал, что еще два года и этот бизнес закончится. Нужно было придумывать что-то новое. Та же самая история была и со звукозаписью. Несколько новых точек звукозаписи появилось, так что конкуренция уже возникла. А дальше будет только больше, думал я. Сейчас мы выживаем и чего-то зарабатываем только за счет хорошего музыкального ассортимента, да и постоянных клиентов получилось «прибить» – наши партнеры-неформалы реально любили музыку, постоянно расширяли ассортимент и пользовались авторитетом в кругу меломанов.
